Лейла, Кайла, Кейла и Келайла - [24]

— Подаришь ли ты счастье принцессе? — вкрадчиво прошептал Асур, вкладывая в руку Келайлы маленький пузырек темного стекла, — ведь она тоже твоя сестра. Одна вместо троих.

Если я откажусь, подумала Келайла, сжимая в руке пузырек, Эрла превратится в равнодушную неживую игрушку. И целую жизнь проведет с ней не какой-то чужой принц. А Эли-Манита-Амиру, в которого она запустила косточкой с чердака. И который до сих пор волшебным образом носит на лбу ее метку. Ее — Келайлы. А еще он ей снился… Хотя она понимала, никогда Эли не посмотрит на маленькую девчонку в старой юбке, девчонку с обычным лицом, конопатым носом, русыми косичками. Всю жизнь зеленоглазый Эли, который в ответ на ее хулиганство только рассмеялся, будет мучиться с безжизненной Эрлой, даря ей свою любовь.

— Я согласна, — и Келайла опрокинула в рот пузырек, зажмуривая глаза.

Внутри все ахнуло, переворачиваясь, заныло в груди, потом выстрелило острой болью. В раскрытые глаза глянули разом жаркое солнце и бледная луна, завертелись, расплескивая острые лучи. Мешали смотреть.

Келайла шла рядом с мастером Асуром, который бережно вел ее под руку, уводя дальше и дальше от шумного зала, полного веселых людей, а в самом центре танцевала прекрасная Эрла, смеясь своему избраннику. И Эли-Манита-Амиру кружил ее, поддерживая за тонкую талию, туго схваченную драгоценным корсажем. Гости кричали здравицы, улыбался, покачивая головой в такт музыке, король Эррис, а королева Арисса промакивала мокрые глаза кружевным платочком.

Шаг за шагом уходила Келайла, с трудом переставляя ноги, которые стали вдруг непослушными, сгибались резко, как на шарнирах. И как через вату, слышала рядом негромкий смех Асура. Перед глазами плыли сначала суетливые слуги, потом стены длинных коридоров, двери, запертые на тяжелые замки. Становилось темно, только тусклые фонарики на сырых стенах отмечали их путь, по лестницам, все ниже и ниже.

И наконец, скрипя, распахнулась тяжелая дверь, разом засияли лампы, свечи и факелы на стенах. Таким безжалостно ярким был свет, что видящие глаза Келайлы снова почти ослепли — от слез. Асур подвел ее к возвышению, помог подняться и усадил, сам укладывая ее маленькие руки на неживые колени. Встал напротив, все еще смеясь.

— Ты меня видишь, маленькая Келайла? Ответь.

Она хотела сказать, хоть что-то, но губы не слушались, щеки словно заледенели, руки лежали неподвижно и ничего не чувствовали.

— Видишь. Как я и обещал. Вот только, кроме зрения, не осталось в тебе ничего. Хотя, нет.

Он подкатил высокое овальное зеркало, наклонил его под нужным углом. Оттуда, из сумрачной глубины смотрела на Келайлу статуя, выточенная из светлого камня. Искуснейше сделанная, со всеми мельчайшими деталями. Девочка, сидит, сложив на коленах руки. На неподвижном лице — большие живые глаза. Резные косички с лентами из анберовых лепестков. Складки юбки из разноцветной яшмы.

— Теперь ты такая — навечно, глупая Келайла. А чтоб наказать тебя за твою гадкую слепоту, которая не давала увидеть, как я умею гранить камни, ковать прекрасные кольца и ожерелья, я оставлю тут свет, много света. Будешь сидеть и смотреть на вещи, которые держала в руках, рассказывая мне, что они полны темноты. Теперь ты никому не нужна. Ничего не было в тебе, кроме живого горячего сердца, а теперь нет и его.

Уходя, Асур повернулся и сказал еще:

— Ты еще можешь увидеть луну и солнце, милая. Если кто из гостей вдруг решит купить для украшения дома статуэтку обычной девчонки. Но особенно не надейся, гости Эрриса короля нашего выбирают статуи героев и красавиц, и у меня их полным-полно.

Хлопнула дверь, загремел ключ в большом замке. И Келайла осталась сидеть, глядя на бесчисленные сокровища, сверкающие в ярком свете.

Глава 9

Время шло и шло, а Келайле нечем было отмерить его, даже стуком сердца, которое теперь билось в груди прекрасной принцессы Эрлы. Каменная девочка сидела, сложив на коленях каменные руки, и смотрела перед собой, на груды прекрасных вещей, разложенных по столам, лежащих в открытых сундуках, на дивные статуи, такие же неживые.

Она не умерла совсем, в голове медленно кружились мысли, тяжелые, будто они тоже постепенно каменели. И совсем равнодушной, бессердечной, она не сделалась тоже. Ведь кроме золотого сердечка была у нее и верная, преданная душа. Но что толку от любых мыслей, если сидишь камнем взаперти, не имея возможности даже подняться, пройти мимо сокровищ, попробовать открыть дверь.

Помнит ли Эрла, что она ненастоящая? — думала Келайла. Понимает ли, что сердце дано ей не просто так, а пришло от живой девочки, любящей трех своих сестер? И если помнит, может быть, она придет и освободит ее?

Но Эрла не помнила. Слишком хитер был мастер Асур, и понимая, что сердце заставит принцессу кинуться на помощь Келайле, оставил его без воспоминаний.

Потому утром, после великого пира, когда усталые гости еще спали, видя во снах вкуснейшие блюда и веселые танцы, Эрла собиралась уезжать. Расхаживая по своим покоям, пела, как летняя птичка, собирая ожерелья и браслеты, цепочки и диадемы, складывала на столик у зеркала, чтобы служанки не позабыли сложить их в дорожные сундуки.