Лейла, Кайла, Кейла и Келайла - [22]

Глава 8

С самого утра на следующий день было во дворце ужасно шумно. Келайла сидела взаперти и волновалась, слушая. Крики из кухни, шум шагов и тележек в коридорах. Совсем издалека — обрывки музыки. А вдруг Асур забыл про нее? Или обманул? И как он собирается забрать живое сердце Келайлы? Неужто разрежет ей грудь и вытащит? Но ведь тогда оно сразу умрет. Нет, он ведь волшебник, напомнила она себе, жалко, что злой, вот был бы добрым, все было бы по-другому…

А потом загремел засов, впуская знакомые шаги. В руки девочке ткнулся чеканный кубок, обжигая кожу горячими боками.

— Выпей. И посмотри на себя в зеркало, серая бродяжка. Я бы велел Марте дать тебе платье понаряднее, и может быть, яркие ленты в косы, но лентами красоты не прибавишь.

Асур засмеялся. Келайла медленно, маленькими глотками выпила горячее питье. Такое противное. И на вид — бурда. На вид?

Она заморгала, осматриваясь и щуря отвыкшие от света глаза. Великий мастер камней нарядился в новый плащ, цветной, как павлинье перо. При каждом движении узоры на ткани переливались, сверкая красками. А еще у него было очень красивое лицо, но белое, неживое, глаза, как два блестящих черных камушка, и черные длинные волосы, расчесанные и убранные под ажурный серебряный обруч.

Келайла перевела взгляд на столик, который видела лишь в мерцающих бликах Светлячка — деревянный, неуклюжий. Взяла на колени старую сумку, потертую, с царапинами на кожаном мягком боку. Встав с табурета, повернулась к зеркалу, которое Асур поставил на лавку. Заново привыкая, смотрела на себя. И почти не узнавала. Казалось, не тринадцатый год девочке, отраженной в тусклом стекле, а старше она, чем старшая сестричка Лейла — серьезный взгляд, бледные щеки, сурово сжатые губы.

— За тобой придет Марта. Будешь помогать ей уносить в кухню посуду. В зал вам заходить запрещено, но когда Эррис король наш с Ариссой королевой нашей и с прекрасной принцессой Эрлой проследуют к пиршественному столу, то пройдут мимо вас, и ты сможешь увидеть принцессу. Помни, напиток действует, пока принцесса Эрла находится в большом зале. Как только она станцует с избранником танец невесты, ты снова ослепнешь. Если, конечно, не решишь отдать доброй Эрле свое золотое сердце.

— А если решу? Отдать?

— Подойдешь к начальнику стражи. Он позовет меня. А я сделаю все, что нужно.

Мастер Асур поправил свой павлиний плащ и ушел, даже не закрыв за собой двери. А Келайла поправила на плече сумку и села ждать. Марта прибежала вскоре, запыхавшись, вытирала руки о передник, потом сняла его, кидая на сундук. И ахнула, заглядывая в глаза девочке:

— Да ты, никак, видишь? Это волшебство великого мастера Асура, да, малышка? Ох, смотри, будь внимательна и осторожна.

Она наклонилась к уху Келайлы, беря ее за руку:

— В людях многое говорят о великом мастере, но все шепотом, с оглядкой. Что говорят? Ну… тебе я про то не скажу, ты с ним сама каждый день встречаешься. Вдруг твое слово вылетит, там, где не надо, и мастер накажет бедную Марту. Как вот…

— Что?

— Ничего. Пойдем.

У самых дверей, не тех, что были широко распахнуты для гостей, а сбоку, откуда виден был длинный стол, крытый белоснежными скатертями, встали они у стены, в толпе нарядно одетых слуг. Марта по-прежнему держала горячую руку Келайлы.

— Эррис король наш — добр и внимателен. Захотел перед пиром пройти этим коридором, давая нам, простым людям, свое королевское благословение. Смотри же, молчи, кланяйся, улыбайся и помаши рукой, когда королевская чета будет здороваться. Да поклонись прекрасной принцессе Эрле, когда она пойдет следом, а вокруг — стражники и ее личные слуги.

Так и случилось, не успела Келайла кивнуть Марте. Зашевелились вокруг, толкаясь, пошел от одного к другому радостный шепот:

— Идут! Идут наши благодетели, Эррис король наш, пусть солнце и луна всегда светят ему и великой Ариссе королеве нашей. И пусть счастлива будет прекрасная дочь их Эрла.

Люди стояли вдоль стен, кланялись, прижимая руки к сердцу. И Келайла, помня наказы Марты, поклонилась, увидев высокую корону в драгоценных камнях, и еще одну — диадемой на пышной прическе. Но не стала разглядывать королевскую пару: следом, придерживая над искристыми туфельками десять прозрачных юбок, медленно шла, как плыла лебедем, прекрасная Эрла. Смотрела перед собой, не глядя на радостные лица, и синие глаза сияли на прекрасном лице, как морозное небо. Алели на белой коже яркие губы, как… как роза? Не-ет, скорее, как выточенный искусным резцом бутон, из драгоценного камня — яркий, но неживой. И ложилась на плечи дивная волна темных волос. Словно самый умелый мастер расплел своими инструментами прекрасный агат, слоеный черными и голубыми прожилками, расчесал каменные нити, превращая их в длинные густые пряди.

— Лейла? — шепотом сказала девочка, пытаясь заглянуть в синие глаза, — Кайла? — позвала, надеясь, что алые губы приоткроются, чтобы заговорить с ней, — Кейла! Это же я! Посмотри на меня!

Марта дернула ее, пихая к стене.

— С ума сошла? Молчи, глупая. А то принцесса велит отдать тебя в переделку. Будешь, как деревья и птицы в дворцовом парке.