Левиафан - [70]

Я перечитал это письмо, наверно, раз двадцать или тридцать. От меня уже ничего не зависело, и потребовалось время, чтобы осознать бесповоротность его исчезновения. Сначала я испытал обиду и досаду на то, что он со мной так обошелся. Но постепенно, вчитываясь в текст, я, сам того не желая, вынужден был признать правоту Сакса. Каждый последующий разговор был бы тяжелее предыдущего. Я и вправду намеревался с ним поспорить и попытаться отговорить его от продолжения акций. Почувствовав это, он предпочел уехать, чтобы не дать конфликту разгореться. Вполне понятное желание. Зная, что эта встреча, скорее всего, последняя, и дорожа нашей дружбой, он не захотел закончить на минорной ноте. В этом и заключался смысл записки. Подвести черту, не ставя точку. Расстаться, не прощаясь.

* * *

Жить ему оставалось десять месяцев, но он больше не давал о себе знать. За это время Призрак Свободы «выстрелил» еще дважды, в Виргинии и в Юте, но я по этому поводу не веселился. Теперь, когда я был в курсе происходящего, я не испытывал ничего, кроме бесконечной печали. За эти десять месяцев мир перевернулся. Пала Берлинская стена, Гавел стал президентом Чехословакии, «холодная война» внезапно закончилась. А Сакс, одинокая песчинка в американской пустыне, по-прежнему вел свою войну на уничтожение, разъезжая по ночам на украденной машине. И куда бы его ни забросила судьба, отныне я был с ним вместе. Я дал обет молчания, и чем дольше оставался ему верен, тем меньше я себе принадлежал. Из непонятного упрямства я никому не сказал об этой встрече. Ни Айрис, ни Фанни с Чарльзом, ни одной живой душе. Я принял на себя всю тяжесть этого молчания, и оно меня едва не раздавило.

В начале сентября, через пару дней после нашего с Айрис возвращения в Нью-Йорк, я заглянул к Марии Тернер. Хотя бы с ней я мог отвести душу, поговорить о Саксе, но и от нее я скрыл многие обстоятельства. Так, вместо того чтобы рассказать о его посещении, я соврал, будто он мне позвонил и мы час проболтали по телефону. В тот день мы с Марией исполнили такое мрачное танго. Я обвинял ее в ложно понятой дружбе, в том, что она, по сути, предала Сакса, пообещав ему молчать, тогда как с полным основанием мог адресовать эти обвинения себе. Нам обоим доверили тайну, и, хотя меня посвятили в разные подробности, я вовсе не собирался делиться ими с Марией. Пусть считает, что я знаю не больше того, что знает она. После моих признаний она охотно раскрылась, не считая нужным и дальше водить меня за нос. Она положила карты на стол, и в тот день я узнал о ее отношениях с Саксом то, чего сам он мне никогда не рассказывал. Среди прочего она познакомила меня с пресловутыми фотографиями из серии «Четверги с Беном». А еще, что важнее, я узнал, что год назад, примерно через шесть месяцев после внезапного отъезда Сакса из Калифорнии, она была у Лилиан Стерн в Беркли. Из слов Лилиан следовало, что Бен навещал ее потом дважды. Разумеется, это противоречило тому, о чем мне говорил сам Бен, но когда я обратил на это внимание Марии, она лишь пожала плечами.

— Лилиан, как тебе известно, не единственная врушка, — сказала она. — После того, что между ними было, никому из них нельзя верить.

— Я не говорю, что Бен не мог соврать, — возразил я. — Вопрос — зачем?

— Похоже, там не обошлось без угроз. Возможно, ему было совестно тебе в этом признаться.

— Угроз, говоришь?

— По словам Лилиан, он грозился выкрасть ее дочь.

— С какой стати?

— Ему явно не нравилось, как Лилиан ее воспитывает. Он считал, что она на нее дурно влияет, что ребенок растет в нездоровой обстановке. Он выступил в роли блюстителя нравственности, и все кончилось безобразной сценой.

— На Бена это не похоже.

— Как бы там ни было, Лилиан отнеслась к его угрозам всерьез. После его повторного визита она тут же отправила девочку самолетом к своей матери на Восточное побережье, где та и живет до сих пор.

— Ты не допускаешь варианта, что Лилиан захотела избавиться от девочки? Что Мария ей мешала?

— Все возможно. Я просто передаю тебе ее слова.

— А что с деньгами, которые он ей оставил? Она их на что-нибудь потратила?

— На себя — нет. Эти деньги она положила в банк на имя Марии.

— Интересно, сказал ли ей Бен, откуда у него эти деньги? Честно говоря, я так и не понял, а ведь это обстоятельство могло наложить отпечаток на их отношения.

— Чего не знаю, того не знаю. Интереснее другое: откуда они взялись у Димаджио? И кто, спрашивается, разъезжает по городам и весям с такими сумасшедшими деньгами?

— Деньги ворованные, считал Бен. По крайней мере, вначале. Позже он начал склоняться к тому, что Димаджио получил их от какой-то организации. «Дети планеты» или еще какой-то. Например, террористической. ООП, ИРА, да мало ли. Он всерьез полагал, что Димаджио был связан с боевиками.

— У Лилиан на этот счет была своя точка зрения.

— Не сомневаюсь.

— Кстати, весьма любопытная. По ее мнению, Димаджио был тайным агентом не то ЦРУ, не то ФБР. Одним словом, рыцарь плаща и шпаги. Она считает, что его завербовали во Вьетнаме, а потом оплатили его учебу в колледже и в аспирантуре, чтобы у него был приличный послужной список.