Левая Политика. Между выборами и забастовками - [53]

Мы были потрясены увиденной несправедливостью. Наш последний визит был в тюрьму строгого режима в Радове (Бухарест), где отбывает срок заключения Мирон Козма. Она напомнила нам всё ранее увиденное, правда, имела комнату свиданий, заполненную женщинами и детьми, записывающимися в очередь на посещения. Это было воскресенье, и гуманность соприкасалась с жестокостью вынужденной разлуки. Мы обследовали Козму в тюремной амбулатории, и наша встреча с ним неожиданно оказалась весьма продолжительной, так как куда-то затерялся ключ.

Козма находился в достаточно удовлетворительном состоянии, несмотря на психологическую подавленность после пережитого покушения. Его болезни связаны с перенесёнными авариями на шахтах, следствием которых являются приступы головокружения и снижение слуха на левое ухо. По этому поводу он никогда не обследовался. Для точного установления диагноза Козме необходимо проведение исследования вестибулярного аппарата и внутреннего уха, а затем назначение правильной терапии. Здоровье 49-летнего человека может быть легко выведено из состояния равновесия. Исходя из этого, мы требуем освобождения Козмы, так как в условиях заключения он не может получать необходимую медицинскую помощь. На обратном пути, по дороге в аэропорт, мы бросили последний взгляд на Румынию, великолепную и странную, где люди сидят в клетках, а стаи собак заполняют улицы. По итогам визита мы пришли к единому мнению: профсоюзные активисты, чьи жизнь и здоровье находятся под угрозой из-за невозможности адекватной медицинской помощи, должны быть освобождены по состоянию здоровья.

Д-р Жан-Филипп Лапор»[28].

Эпилог

Как мы уже отмечали выше, 2 декабря 2007 года Мирон Козма был освобождён из заключения. Выходя из тюрьмы, он заявил: «Чувствую себя хорошо. Всё, что меня не убивает, делает меня сильнее. Отсидел 10 лет, поскольку имел смелость задеть политиков-коррупционеров. Они ошибаются, если думают, что победили меня»[29]. 2–3 февраля года Козма выступал на международной конференции рабочих активистов 19 европейских стран, организованной в Париже Международным союзом трудящихся и народов. В перерыве нам удалось взять короткое интервью у него и у Жана-Жака Мари, секретаря Международного комитета против репрессий, в защиту профсоюзных и политических прав.

Итак, слово Мирону Козме: «Всю свою жизнь я работал за зарплату. С 1970 года в шахтах. В 16–18 лет — на земле, с 18 лет — под землёй. В начале 90-х стал лидером первого демократического профсоюза в Румынии. Если я тогда действовал в интересах властей, как было, между прочим, сказано в обвинении, то почему я отсидел 10 лет в тюрьме, тогда как другие, кто действительно действовал в интересах властей, сейчас сами при власти и при деньгах? У меня нет даже жилья, живу я у друга. В 90-е годы в Румынии власть пыталась купить всех профсоюзных вожаков. Виктор Чорба — тоже профсоюзный лидер — получил пост премьер-министра. Мне в 1994–1995 годах предлагали пост министра внутренних дел, но вместо этого я попал в тюрьму, потому что купить меня было нельзя. И надо чётко разделять две вещи, которые были тогда в Румынии. Первое — это «минериады», марши шахтёров на Бухарест, название это выдумали СМИ. Сами шахтёры никогда не соглашались с использованием этого слова. Второе — наши профсоюзные действия, которые привели к созданию Генеральной конфедерации профсоюзов Румынии. Наши действия были профсоюзными, и мы выступали в рамках закона. То, что произошло в 1990 и в 1991 годах, не имело никакого отношения ко мне, к тому движению, которым я руководил. Меня осудили за те манифестации, в которых я не участвовал. Петре Роман, Илиеску и Басеску организовали эти «минериады», чтобы шантажировать друг друга и бороться за власть. Им важно было показать МВФ, что в Румынии есть проблемы, чтобы получить кредиты, которые тут же разворовать. В 1991 году президент Илиеску хотел сместить премьер-министра Петре Романа за заигрывание с либералами. А власти не брезговали и тем, что переодевали войска в одежду шахтёров, которые избивали студентов и преподавателей. Лидер студентов Мариан Мунтяну не стал давать показаний против меня, но это не повлияло на приговор. Я и глава профсоюзов были против политических махинаций в Бухаресте. В 1994 году в нашу Генеральную конфедерацию профсоюзов входили и шахтёры, и транспортники, и служащие метро. Мы были настоящей силой, объединявшей 7 % профсоюзников Румынии. Всё началось через два года после этого, в 96-м, когда Виктор Чорба, избранный на волне протестных акций премьер-министром, заключил меморандум с МВФ о получении 500 миллионов долларов на то, чтобы 1) обеспечить закрытие шахт и увольнение шахтёров и 2) разрушить Генеральную конфедерацию профсоюзов. Мы боролись против закрытия шахт теми способами, которыми считали возможным. В результате я оказался единственным румыном за последние десятилетия, который был осуждён за “подрывную антигосударственную деятельность”.

Крецан, Бежа и другие профсоюзники из Тыргу-Жиу в 1991 году не были в Бухаресте, но они сидят за то, что выступали против закрытия шахт. За то, что мы все поверили обещаниям правительства. Тогда им было важно запугать всех профсоюзных активистов: “Смотрите, Козму посадили, и если вы будете сопротивляться, вас тоже посадят”. В 2004 году Илиеску перед уходом с поста решил помиловать меня, но из-за протеста органов Евросоюза помилование было отменено. Почему — понятно, я для них опасный человек, ведь закрытие шахт происходит и теперь, и при поддержке Евросоюза, в том числе финансовой. Вот здесь фотография моего товарища, Константина Крецана. Сразу после возвращения я буду навещать его в тюрьме. Я прошу и вас, и всех участников конференции поставить на обороте свои подписи. Этому человеку нужна ваша поддержка»