Левая Политика. Левые в России - [48]

Вторым открытием стали для нас «кварталы поп-арта». Это оказались самые настоящие картонные коробки, огромные кварталы картонных коробок, населённые людьми. И, как мы выяснили впоследствии, обладатели этих «жилищ» без воды и света вовсе не принадлежат к беднейшему классу. Это ещё счастливцы, у которых есть крыша над головой и какое-то подобие домашнего очага. Кстати, аренда места под такую коробку стоит немалых денег, и цена особенно возрастает, если место расположено недалеко от продуктовой помойки или проезжей части. Помойка служит важным источником пищи, а проезжая часть — источником милостыни. Как только образуется автомобильная пробка, а образуется она постоянно, толпы нищих обитателей трущоб облепляют машины с «хвостами» и «глазами» и начинают просовывать руки в окна, подносить истощённых детей… Подходят больные, прокажённые, много инвалидов, детей-уродов, родившихся в этой противоестественной и несовместимой с жизнью среде. Иногда предлагают какие-то белые бумажные цветы в обмен на деньги, и всё время показывают на рот: мол, нечего есть. А вокруг расклеены плакаты с изумительными красотками из индийских фильмов, с рекламой суперсовременной косметики, компьютеров, бытовой техники, умопомрачительных машин… Рекламные щиты со здоровыми и жизнерадостными лицами предлагают купить средство для… очистки организма от последствий грязного воздуха.

Но вот мы, наконец, и добрались до места, где нам предстоит жить. Не бог весть что, но не коробка и уже потому — рай. Там есть вода и даже «кондиционер» в виде огромного прикрученного к потолку пропеллера… Только не открывать окна! Включаю пропеллер. Завтра форум…

Наша ситуация

Что такое Социальный Форум, я представляла с трудом. Мой предыдущий опыт участия в массовых международных действах ограничивался московской Олимпиадой, оставившей тяжёлое воспоминание обилием чекистов, перед которыми нам, студентам разных вузов, работавшим на Олимпиаде переводчиками, надо было в чём-то постоянно отчитываться. Отчитываться было не в чем, но при этом мы, в отличие от чекистов, падали с ног от усталости: работали практически круглосуточно.

Посмотрим, что же такое Всемирный Социальный Форум? Это какая-то необычная, ещё неизведанная форма активности, объединения людей. Это что-то новое. Интересно было понять, что это — «серьёзное мероприятие» или просто «баловство», тусовка, фестиваль… И что это за люди, съехавшиеся сюда со всего мира, зачем они здесь, что их объединяет? И ещё хотелось понять, сумеем ли мы, русские, найти какое-то место на этом всемирном форуме социальных движений и современных левых. Как учёному, мне было интересно, чего ждут «левые» от современной России, как вообще отозвалась, отразилась на мировом левом движении катастрофа «реального социализма», есть ли у нас шанс начать диалог на новой основе и какой может быть эта «новая основа». Но особенно хотелось увидеть этих людей. Ведь не секрет, что именно от мирового левого, точнее, демократического левого движения мы были отрезаны в эпоху «социализма» в наибольшей степени. Если Гэлбрейта даже переводили и печатали, если Бжезинского можно было найти в спецхране (пусть и по особому разрешению), то еврокоммунистов читать уже не рекомендовалось, не говоря уж о «новых левых», о которых можно было узнать только из тщательно отцензурированной разоблачительной литературы. Был ряд людей, проверенных товарищей, которым разрешено было «ведать левыми» и о них писать и, даже, возможно, кое-что и читать. Попасть в их число было сложно, одного научного интереса при этом явно не хватало.

В таком особо опасливом отношении к современным левым со стороны правящей советской бюрократии заключался несомненный резон, поскольку острие левой критики было направлено именно против бюрократии, против её вырождения в господствующую, «властвующую» антиобщественную силу. И даже в описании бездушной Системы, против которой было направленно восстание, советские начальники узнавали самих себя.

У нас тоже было подобное течение. Только у нас оно позиционировало себя не как «неомарксизм», а как «истинный», «настоящий», «очищенный» марксизм. Люди эти в брежневские времена подвергались травле со стороны власти, находились под её бдительным надзором и не допускались ни до широкого общества, то есть ни до студентов, ни до коллег за рубежом. Эти учёные писали книги, собирались вместе, но были надёжно изолированы от широкого влияния усилиями власти и травлей со стороны коллег. Условия игры были изначально неравными: ни общество, ни международная научная и социальная среда не могли их защитить. Но идеи, выдвинутые ими, были очень важны. Они писали о том, как развивать теорию, о том, как в теории с необходимостью должно появляться новое, иначе она гибнет. Что постоянное обновление есть форма жизни теории. Что мышление и творчество могут развиваться лишь в соответствующей социальной среде, которая предполагает открытость, свободу информации и обмена мыслями, свободу убеждений, плюрализм и толерантность. Что существование такой среды несовместимо с той системой тотального духовного контроля, которая господствовал в то время. Что социальная деятельность является необходимым моментом духовного развития личности. Что коллективизм не заключается в подавлении и разрушении индивидуальности, а, напротив, может быть высшей формой её проявления. Что преодоление эксплуатации не ограничивается национализацией средств производства, а требует дальнейшей демократизации всех сфер управления общественным хозяйством, всё более широкого участия общества в принятии экономических и политических решений. Именно их концепции сделали главной темой марксистского анализа сущность и развитие творческой индивидуальности.