Лев Троцкий. Оппозиционер, 1923-1929 - [25]
На следующих заседаниях Политбюро рассматривались конкретные вопросы помощи «германской революции». 21 сентября было решено создать комиссию под руководством Троцкого для проведения мобилизации в случае возникновения военного конфликта[168]. Такой конфликт должен был начаться, если бы в какой-то части Германии к власти пришли революционные силы, обратившиеся за помощью к СССР. Троцкий, правда, скептически относился к руководителям ГКП и считал, что они проникнуты фатализмом и в силу этого германская революция обречена на гибель[169].
Длительные совещания с немецкими делегатами по вопросу о «германской революции», в которых принимали участие также представители Исполкома Коминтерна и компартий Франции и Чехословакии, вновь происходили 21, 25, 26 сентября, 4 октября. Во всех этих заседаниях участвовал и выступал Троцкий[170]. Решающее заседание Политбюро по германскому вопросу состоялось 4 октября[171]. К этому времени внутренняя обстановка в Германии обострилась до предела. Во второй половине сентября при ЦК КПГ был образован Военный совет для непосредственной подготовки и организации восстания. Правительство Штреземана объявило о введении в стране чрезвычайного положения. Последовало раскрытие причастности берлинского полпредства СССР к организации государственного переворота.
10 октября в Саксонии, а 16 октября в Тюрингии были образованы «рабочие правительства» с участием коммунистов и социал-демократов, создание которых рассматривалось советским правительством как начало революции. Политбюро утвердило предложения комиссии по международным делам, где решающую роль играли Троцкий и Зиновьев. «Согласиться с комиссией в вопросе о назначении срока — 9 ноября с. г., — таков был главный пункт резолюции. — Приложить все политические и организационные усилия к тому, чтобы этот срок был соблюден». Были приняты также решения о военной и продовольственной помощи немецким коммунистам. Позиция Троцкого возобладала.
На заседании Политбюро Троцкий заявил о своей готовности отправиться в Германию для руководства революцией. Зиновьев добавил, что он тоже хотел бы стать «солдатом германской революции», вместе с Троцким. Сталин завершил это одноактное шоу предложением не пускать в Германию «своих любимых вождей». Тогда Троцкий заявил, что просит вычеркнуть его «из числа актеров этой унизительной комедии». В результате Политбюро отклонило инициативу о посылке членов Политбюро в Германию: «Возможный арест названных товарищей в Германии принес бы неисчислимый вред международной политике СССР и самой германской революции. Задачи, стоящие перед СССР в связи с надвигающимися событиями, и организация активной помощи германской революции требуют непременного пребывания этих товарищей в СССР»[172]. В Германию решено было послать двух сторонников Троцкого — Пятакова и Радека и двух сторонников Сталина — Рудзутака и Куйбышева, что свидетельствовало о существовании взаимного недоверия в германском вопросе между сторонниками Сталина и Троцкого. Вместе с Радеком в Германию отправилась и его новая возлюбленная Лариса Рейснер.
Перед отъездом германских делегатов и их российских наставников Троцкий несколько раз встречался с Брандлером, давал ему советы, интересовался мельчайшими техническими деталями подготовки к восстанию. Лев Давидович возлагал на Брандлера большие надежды, считал его способным и трезвым руководителем. Прощание между ними было очень теплым. Троцкий «был действительно тронут; он желал успеха руководителю германской революции накануне великих событий»[173], — вспоминала немецкая коммунистка Рут Фишер[174].
Развязывание революции в Германии было теснейшим образом связано с позицией Польши, ибо прямая советская военная интервенция могла быть предпринята только через ее территорию. С конца августа Троцкий требовал каким-то образом заинтересовать Польшу, имея в виду ее территориальные претензии на часть Силезии и другие земли, оставшиеся в составе Германии после окончания мировой войны, предложить ей заключить договор о ее невмешательстве в германские дела и в то же время о косвенном содействии советским акциям. В письме в ЦК и ЦКК от 23 октября он заявлял, что «политика в отношении Польши» должна вестись «в плоскости переговоров о транзите и военном невмешательстве»[175].
В ответ на инициативу Троцкого польские власти, опасаясь советского вторжения, приступили к сосредоточению войск на границе с СССР. Шифровальщик Реввоенсовета А. И. Боярчиков вспоминал, что однажды в полночь ему позвонил секретарь Троцкого Глазман и попросил немедленно явиться. По просьбе Глазмана он зашифровал и передал приказ командующему «Западным фронтом» (так все еще назывался Западный военный округ с центром в Смоленске) Тухачевскому о приведении войск на польской границе в полную боевую готовность в связи с концентрацией польских войск на границе с СССР. Вскоре приказ был отменен[176].
Можно высказать только самые осторожные предположения о том, как развивались бы события в случае удачи «германского ноября». Однако революция провалилась. Руководители КПГ давали крайне противоречивые указания своим местным организациям. Не согласившись с установленным в Москве сроком, ЦК КПГ разослал директиву начать вооруженное восстание 23 октября, а вслед за этим, испугавшись, новое указание — об отмене предыдущего решения. 23 октября вооруженное выступление произошло только в портовом Гамбурге, куда не дошло новое указание ЦК. Три дня там продолжались уличные бои, руководимые Тельманом
