Лев Толстой — провидец, педагог, проповедник - [49]
Проект «Школа Л. Н. Толстого» в эти годы был одним из самых молодых и самобытных в российском образовании.
Название движения, это не только обозначение его истока — педагогика Льва Толстого, но и метафора «того лучшего, что есть в отечественной и зарубежной педагогике». Оттолкнувшись от идей Толстого, участники движения, а это — родители, учителя-практики, школьные методисты, ученые гуманитарного профиля, малые и взрослые дети, — сумели организоваться в единое духовно-педагогическое пространство, в котором мысль «сеять разумное, доброе, вечное» оказалась не шаблонной фразой, а легла в основу системы практической работы.
На большом российском пространстве, охваченном вдохновенным действием — вторжением толстовских педагогических идей в сознание участников движения и соотнесение этих идей с потребностями и задатками учеников, волеизъявлением родителей, муками учителей, предпринявшими «свой переход через Альпы» ради внутреннего преображения, ради овладения педагогикой ненасилия и высших духовных смыслов.
Движение «Школа Л. Н. Толстого» на рубеже XX–XXI веков по времени совпало с началом выхода отечественной психологии и педагогики из «сумерек просвещения». Движение гуманистической, а несколько позднее экзистенциальной психологии Запада сделали очевидными достоинства гуманистической и личностно-ориентированной парадигм образования. А высказывания основоположника экзистенциальной психологии Виктора Франкла об устремленности человека к смыслу и ценностям, наличии особого духовного ноогенного пространства в структуре личности, безусловно, перекликались с толстовским «Рождение духом», пробуждением духовного начала.
Всем очевидно, какой вред принесла советская материалистическая психология своим невниманием к экзистенциальным особенностям человека. Безусловно, это повлияло на то, что педагогическое толстоведение выявляло народность и демократический пафос педагогики Толстого, а духовное завещание «О воспитании» оставалось непонятым, собственно, как и педагогические открытия Толстого в целом.
Пожалуй, впервые в педагогической практике наших школ уделяется большое внимание не просто получению новых знаний и приобретению навыков, а включение их в контекст становления духовной культуры ребенка.
Одна из главных задач всего движения (гипотезы эксперимента), состояла в том, чтобы «подтвердить школьной практикой правоту тезиса: общедуховное, общекультурное и грамотно выстроенное физическое развитие ребенка должно положительно сказаться и на развитии его интеллекта». Массовая школа, как известно, следует иной установке: ЗУНы с их выходом на ЕГЭ.
Участники движения опирались на духовное завещание Толстого — его статью «О воспитании» (1909), известной как ответ В. Ф. Булгакову. Это мини-трактат не только о нравственно-философском содержании образования и воспитания, но и об этапах его реализации в ходе учебного процесса.
С педагогической точки зрения существенно, что Толстой задолго до советских психологов-неомарксистов объяснил педагогам, как в повседневной работе можно развивать духовные способности, например, «выучиться любить» так же, как косить, пахать и т. д. Собственно, с освоением этой духовной культуры организаторами движения были созданы два новых учебных предмета и специальная для них учебная литература, которая может помочь прикоснутся к самому сокровенному в человеке, не нарушая его суверенности и святости.
Надо отметить, что в ходе развития эксперимента возникла система непрерывного образования (ясли-сад — школа — вуз — родительский университет). По-новому стали определяться задачи урока. Их содержание определялось тремя парадигмами школы культуры («Школы Л. Н. Толстого»): I. Разум — Культура чувства — Самостоятельность. II. Золотая голова — Золотые руки — Золотое сердце. III. Родовое — Социально-историческое — Индивидуально-неповторимое.
В какой степени урок, беседа, дискуссия, экскурсия, встреча, культурные, спортивные и другие формы образования и воспитания способствуют развитию у ребенка не только умственных способностей, но и потребности в разумном осмыслении мира, желания жить в границах культуры чувства, свободного волеизъявления, умения сделать собственный выбор. Это и был аспект обращения к экзистенциальным основаниям жизни детей.
Эти духовные аспекты педагогики Толстого признавались «слабостью мыслителя», то есть ненаучными. А в них-то, этих «слабостях», и содержалось зерно всей педагогики, то есть организации практик работы с человеком, затрагивающим экзистенциальные аспекты. По этому движению Толстовских школ опережало установки науки педагогики и психологии.
Участники движения «Школа Л. Н. Толстого», вопреки существующей теоретической отсталости в понимании проблем духовности и нравственности, показали значимость этих проблем. И именно в этом главная их новация. Практики явно опережала теорию, привлекая внимание к проблемам антропности духовности.
Предметы светской духовности заняли достойное место в школьном обучении. Начальной школе был предложен предмет о мире и душе человека «Чаша жизни», не имеющий аналогов в мировой педагогике. Среднему звену, в период обострения переходного возраста, адресован курс «Познай себя». В старших классах, на пороге выходы в большую жизнь, учащиеся приглашаются на семинар «Этика жизни».
