Лев Толстой. Драма и величие любви. Опыт метафизической биографии - [184]

Для того чтобы в сторгии перестать больше всего любить самою себя и полюбить другого как самою себя необходимо самоотречение – победа над самостью. Женская победа над самостью возможна только в своей сторгии или на подходах к ней. Меня без тебя не существует – вот условие существования в единстве своей сторгии, где уже нет места самости и где можно только все больше и больше отдавать себя.

Своя сторгия побуждает женщину к участию в самостоятельной и самозначительной жизни мужчины – в его внутренних трудах и его внешних делах. При этом женщине вовсе не обязательно ориентироваться в политике, смыслить в метафизических вопросах, знать экономику или право, разбираться в ученых спорах или вместе с мужем пылать борьбой за свободу и справедливость. Во всем этом она принимает участие иначе, по-своему – не совершая, а предохраняя совершающего. В сражениях своих он может легко довериться, она – нет. Это она, его женщина, должна «разбираться» в тех людях, с которыми имеет дело мужчина, и, не судя об их достоинствах (это больше дело мужского разума), понимать их мотивы, их опасность как попутчиков или партнеров и их надежность как друзей. Что ему нужно и что ему нельзя – знает она. В известном смысле такая женщина руководит жизнью мужчины. На определенных ступенях своей сторгии женщина, если прямо и не руководит духовной жизнью мужчины, то наставляюще опекает его.

Состояние блага самоотречения женщина сама по себе достигнуть не может и достигает его не иначе как через сторгического ближнего, который должен быть ведомым их общего сторгического роста. Задача восхождения в своей сторгии двусторонняя: с одной стороны, духовное восхождение мужчины, и с другой – сторгическое восхождение женщины и мужчины. Крепость сторгического единства обеспечивает женщина, восхождение духовной жизни – мужчина.

Возникающая в земных условиях сторгическая любовь работает в ураганных условиях нашего существования и, конечно, недостаточно крепка; но она и не должна быть таковой. Все в этой работе на грани исполнения, неудачи, краха, разрушения, кончины. Угроза разрушения – условие сторгического созидания на земле. Именно поэтому сторгическое хранение есть одно из важнейших дел духовной жизни человека. И оно-то, как правило, возложено на женщину.

Бог посеял, человек должен сохранить и взрастить посев Его. Человек создан и помещен в Сад Эденский не для праздности, а для работы: ему предписано «возделывать его и хранить его» (Быт. 2:15). Не разделенный на мужчину и женщину Первочеловек мог выполнять как работу взращивания, так и работу хранения Эдена. Наблюдая душевную жизнь мужчины и женщины, трудно не заподозрить, что при эденском разделении на мужчину и женщину произошло и разделение рабочих обязанностей между Адамом и Евой по труду Эдена. Адам разгружен, ибо предназначен преимущественно возделывать, производить более работу духовного взращивания посева Бога. Женщина же, Ева, предназначена более «хранить» высеянное. Разграничившись, Адам и Ева могли одновременно и возделывать и хранить. Но в высшем Замысле труд их как был, так и остался, един и целокупен.

Библия говорит об эденской драме Адама как об обольщении Лукавым, хитроумно искусившим не его самого, а его жену, женщину, Еву. Ева и плотски, и духовно существо самостоятельное. Адам зависит от неё не менее, чем она от Адама. Есть духовная зависимость мужа от жены, и ее не следует умалять. Если Ева призвана была хранить (держать в чистоте и охранять) сад Эдена, то она не выполнила своего назначения. Как и бесконечное количество женщин после неё, она обольстилась хитростью и умом, погибла сама и погубила мужа. Как не есть яблоко, когда его тебе подает Хранительница сада! У возделывающего Адама свои труды; он слушается Еву, которая любит его и желает ему блага. Такая чисто супружеская дорога схождения хорошо известна и в практике нашей, внеэденской жизни.

Адам и Ева – не бессмертны, они живы, покуда выполняют заданную работу. Нарушив заповедь Бога, Адам и Ева не утратили способность к духовной работе, но, внеся путаницу в «добро и зло», извратили ее. Извращение труда возделывания и хранения Эденского посева Бога само по себе означает «умирание». Извращение это и это умирание может увеличиваться или уменьшаться.

В женской душе усилена любовь и ослаблен разум. В мужской душе – наоборот. Отрицая эти различия, женская эмансипация наделала много зла, прежде всего самим женщинам.

«Везде одна и та же открытая или скрытая, глухая борьба с упирающимися женщинами, – пишет Толстой в одном из писем 1891 года. – Что может быть глупее и вреднее для женщин модных толков о равенстве полов, даже о превосходстве женщин над мужчинами. – Для человека с христианским миросозерцанием не может быть, само собой разумеется, вопроса о том, чтобы представить какие-нибудь права исключительно мужчине, о том, чтобы не уважать и не любить женщину так же, как и всякого человека; но утверждать, что женщина имеет те же духовные силы, как и мужчина, – особенно то, что женщина может быть так же руководима разумом – может так же верить ему, как и мужчина, это значит требовать от женщины того, чего она не может дать (я не говорю об исключениях, а о средней женщине и среднем мужчине), и вызывать к ней раздражение, основанное на предположении, что она не хочет делать того, чего она не может делать, не имея для этого категорического императива в разуме. – Я много пострадал и погрешил от этого заблуждения и потому знаю, как оно опасно» (65.318).