Лев Майсура - [88]

На каменном балконе, привалясь к подушке, сидел бородатый киладар. Перед балконом суетились подрядчики. Выслушав распоряжение инженера-француза, подрядчики отправляли каменотесов на работу — возводить новые казармы.

Савандурга должна быть готовой к возможному нападению с севера — таков был строгий приказ из столицы. Об эту мощную крепость не раз разбивались первые атаки маратхов. Однажды при Хайдаре Али маратхские сардары осаждали Савандургу целых три года, но так и ушли ни с чем.

Многих сипаев ремонтные работы нынче не касались. Они перетряхивали вещевые мешки, свертывали в скатки грубые шерстяные одеяла и точили штыки.

К Джеймсу и Томми подошел плечистый наик:

— Залейте водой баклаги. И у каждого должна быть соль в тряпице...

— Куда пойдем, Сагуна? — спросил Джеймс.

Наик махнул рукой в сторону севера:

— Косов десять отсюда. Опять мутит воду Чингаппа. Мушкеты в порядке?

— В порядке.

— Друг твой пойдет с фургоном для раненых. А ты — с пушкой.

Через час небольшой отряд выступил из ворот крепости и начал спускаться по крутому северному склону. Среди голых камней и редкого чахлого кустарника резвились стаи обезьян.

Склон был крутой и скользкий. Джеймс неожиданно потерял равновесие и, гремя мушкетом и котелком, покатился по каменному откосу. Ему пришлось бы плохо, не подхвати его Сагуна.

— Сними сандалии, — посоветовал наик. — Еще раз упадешь, меня может и не быть рядом...

С замиранием сердца поглядев вниз, Джеймс послушно разулся. В самом деле — босиком легче было держаться на теплом шершавом камне. И идти было легче и безопаснее. Наик спас ему жизнь, а ведь это он конвоировал обоз с ранеными из Беднура...

У подножия гигантского утеса, охраняя подступы к нему, разлились зловонные болота, поросшие непролазным бамбуком и колючим кустарником. Под ногами предательски чавкала и пузырилась топь. Тучами висели комары. Место было нездоровое и страшное...

— Под ноги глядите, — говорил наик сипаям. — Здесь полно змей. Ужалит — и конец.

Наконец, остались позади болота. Комары отстали. В туманной дымке незаметно скрылись пики Савандурги, похожие на зубы страшного дэва.

Через несколько дней отряд подошел к большой деревне, опоясанной глиняной стеной. Под стеной догорали лачуги неприкасаемых. Колодцы были завалены павшими быками. Кругом все истоптано и разорено.

При виде майсурцев и их зеленого знамени на стенах и бастионе над главными воротами появилась сотня молодцов в разноцветных тюрбанах. Они воинственно размахивали мушкетами, копьями и рогатинами. Сверху неслись брань и злобные выкрики:

— Явились, верные собаки Типу!

— Ублюдки! Чтоб всех вас змея ужалила!

— Обойдемся без вашего Типу! У нас свой хозяин есть — Чингаппа. Проваливайте отсюда!

Субедар — командир отряда с безопасного расстояния, чтобы не достала ненароком пуля, закричал:

— Эй, Чингаппа! Сдавайся! Пощажу тогда тебя и твоих людей.

На глиняном бастионе появился дородный человек в белой одежде и отделанном золотом тюрбане — сам Чингаппа.

— Только сунься, субедар! Деревней этой и всей округой исстари правил мой род, а не твой Типу. Плюю на тебя, субедар!

— Гляди, как бы плевок не попал тебе же в глаза! — отозвался субедар. — Сидел бы ты лучше в Мадрасе и не мутил крестьян. Два раза прощал тебя Хайдар Али. Но на этот раз за оскорбление Типу пощады не жди. Слышал?

— Не пугай, субедар! — неслось со стены. Крестьяне за меня. Разакары[139] — тоже. За мной Махараштра и сам Нана.

На этом мирные переговоры кончились. Чингаппа и его люди были настроены весьма решительно. Загремели выстрелы, заставив субедара поспешно ретироваться. Майсурские канониры выкатили пушку.

— Попробуй, пока светло, джаван, — сказал Джеймсу Сагуна. — С Чингаппы мигом вся спесь слетит.

Вот где пригодилась наука, которую Джеймс прошел на «Ганнибале»! Быстро и четко, словно на учении, он выдвинул из-за деревянных щитов заряженную пушку, прицелился и выстрелил. Ядро вдребезги разнесло деревянные ворота, но за ними оказалась свежая глинобитная стена. Второе ядро, ударив в стену, мирно скатилось к ее подножию.

Джеймс растерянно смотрел на стену. Что такое! В Беднуре при прямом попадании в стену во все стороны разлетались тысячи осколков. А здесь ядра отскакивали, словно мячи. Глинобитная стена отлично пружинила.

— Не берет! — огорчился Сагуна. — Придется брать деревню штурмом...

Молодцы Чингаппы, высовываясь из-за стены, хохотали и выкрикивали оскорбления. Явился субедар.

— Отставить! — с сердцем приказал он. — Что толку палить в коровье дерьмо...

Целую неделю шла ленивая перестрелка. Субедар чего-то выжидал. Ночами вокруг стен пылали большие костры. В деревне ревел скот. Там то и дело раздавались крики, выстрелы и вопли женщин.

— Чингаппа лютует в деревне, — шептались сипаи. — Не человек, а зверь! Пока стоим, он всех крестьян изведет...

Ночью из-под стены выполз к костру изможденный пожилой крестьянин в рваном дхоти. От него несло запахом нечистот.

— Погибает деревня, братья! — плакал он, вытирая глаза тыльной стороной ладони. — Чингаппа будто с цепи сорвался. Творит бесчинства. Людям и скоту нечего есть. Пропадаем все...