Именно его папа – хвать! – и поймал за распушившийся хвост. Скотчем примотал к ноге свою записку. Пошептал что-то на ухо. Голубь подёргал шеей, понимающе моргнул.
Фр-р-р-р… в воздухе мелькнули белоснежные крылья, красные и сморщенные когтистые лапы. Голубь сделал прощальный круг над домом и взял курс на северо-восток.
- А он точно знает, куда лететь? – спросил на всякий случай Венька.
- А что если он вообще не долетит? – заволновалась мама.
- Почему это он вдруг не долетит? – папа в голубе не сомневался и верил ему почти как себе.
- Ну… лиса по дороге сожрёт. Или орёл заклюёт. Или молния ему прямо в голову ударит. Или…, - фантазия у мамы была очень богатая.
- На этот случай у нас есть вариант номер два.
- Чего два? – не понял Венька.
- Сарафанное радио.
Папа перегнулся через перила балкона и крикнул вниз, во двор:
- А Вениамин Иванович послезавтра от нас уезжает!
Во дворе на лавке в вязаной кофте поверх бесформенного цветастого сарафана сидела известная сплетница бабка Варвара.
- Куда это? – сразу навострила она свои большие уши, - Далеко ли?
Эта Варвара во дворе целыми днями просиживала, информацию собирала и дальше по цепочке её кому надо транслировала.
- К Симе! В Полетаево, в дремучий лес! Поезд двадцать восьмой! Вагон девятый! Верхняя полка!
Бабка Варвара вся завертелась, заюлила, замахала подолом сарафана, закрутила во все стороны острым длинным носом. Даже отсюда, с балкона, было видно, как у неё чешется язык рассказать обо всём по секрету всему свету.
- Вот и хорошо, - довольно потёр руки папа, - Дело сделано. Встретят Вениамина Ивановича, встретят, не волнуйтесь. Главное теперь – чтоб чемодан закрылся и на поезд не опоздать.
Глава 6. Осторожно, чемодан закрывается!
Чемодан с превеликим трудом, но закрылся – после того как мама с папой сели сверху, а потом ещё Венька немножко на крышке для верности поскакал.
И на поезд никто не опоздал. Потому что в день отъезда Венька проснулся на рассвете, в четыре утра. Он так переживал и волновался, что перебудил весь дом. И на вокзал приехали почти за два часа до отправления.
А по дороге из дома Венька всё тормошил и теребил папу, выспрашивал всякие детали и подробности.
- А про русалку на ветвях – это правда?
- Какую русалку? – сделал круглые глаза папа.
- Я в тот раз не спал, - смущённо признался Венька, - вечером… всё слышал. Сима… Фима… русалка… молодильные яблочки…
- А-а-а! – заливисто рассмеялся папа, - Так тебе, наверное, спросонья послышалось! Не русалка, а рыбалка! И не на ветвях, а на речке, текущей в полях! И не молодильные яблочки, а в холодильнике тапочки!
- Тапочки?!
- Тьфу ты, перепутал! Не тапочки, а тряпочки. В смысле, лампочки!
- Ну да, ну да, - согласился Венька, хоть и не понял ничего, и запутался ещё больше, - А как же…
Но тут под потолком вокзала загнусавил, завыл репродуктор:
- Вним-м-мание! Вним-м-мание! Начинается посадка! Поезд м-м-м-мадцать м-м-м-мосемь! Отправление с м-м-м-мо-мого пути!
- Какой поезд? – засуетились, заволновались вокруг люди, - вы не слышали? С какого пути?
- Повторяю! – ответил им сверху тот же голос, - Поезд ном-м-мер м-м-м-мадцать м-м-м-мосемь отправится с м-м-м-мо-мого пути!
- Ну что тут непонятного? – удивился папа, - Наш поезд. И путь наш. Вот же он.
Поезд был действительно тот самый, какой требовался. Он стоял, распахнув призывно двери, и пыхтел от нетерпения трубой.
Папа лихо закинул внутрь Венькин чемодан. Мама на прощание всплакнула. Вениамин Иванович тоже хлюпнул пару раз для приличия.
- Ты уж там это…, - напутствовала мама, размазывая по щекам тушь, - Того…
- И вообще…, - папа ободряюще хлопнул Веньку по спине, по плечу и вдобавок потрепал по макушке, - Как говорится… смотри там… в общем, ты понял.
Венька не понял совершенно ничего. Но переспросить не успел. Потому что проводница в красной шапочке велела всем провожающим иметь совесть и заканчивать со своим провожанием и обниманием. И плакать нечего – потому что ведь не на войну…
Тут двери вагона задрожали и захлопнулись со страшным грохотом. Мама с папой остались приплясывать и махать руками на перроне. А Венька медленно поехал, прижав нос к стеклу.
- Тра-та-та… тра-та-та…, - запели, застучали колёса. Сначала медленно и как бы нехотя. Потом всё быстрее, быстрее, быстрее.
Тра-та-та-та-та-та-та-та-та…
Заколыхались мерно вагоны. Зазвенела ложка в оставленном на столе стакане – как положено, в подстаканнике.
- Ох-хо-хо, - заохала на нижней полке старушка с носом-пуговкой и в круглых очках, - Грехи наши тяжкие. Поехали, помолясь.
Она, и правда, перекрестилась, пригладила ладошкой растрепавшиеся волосы и вдруг обратилась к Веньке:
- Я тут из дома огурчиков свежих взяла. И картошки наварила полкастрюли. Ты, сразу видно, поесть любишь. Может, поможешь, а?
Глава 7. Дальний путь и близкие попутчики.
Прав был папа. Люди вокруг Веньки оказались сплошь добрые, отзывчивые и приветливые – все как один. Они помогали ему застелить постель. Показывали, где тут в поезде туалет и как помыть руки. Водили гулять по длинным, устланным коврами, коридорам. Угощали и подкармливали варёными яйцами, холодными котлетами, курицей, помидорами, пряниками, бутербродами с колбасой и ранней импортной черешней.
