Летопись России. Дмитрий Донской и его время - [44]

Дмитрий Иванович и Владимир Андреевич возвратились в Москву, каждый в свою вотчину. Страшная картина открылась перед ними. Город был разрушен и сожжен, кучи трупов покрывали вчерашние улицы и переулки. Первым делом предстояло предать земле всех убитых. Летописи отмечают, что Дмитрий приказал хоронить погибших, выдавая по рублю за 80 человек погребённых. И израсходовал всего 300 рублей. «Полону же толико выведено бысть во Орду многое множество, яко и счести невозможно есть»[349].

Через несколько дней после возвращения в Москву Дмитрий Иванович посылает свою дружину на землю Рязанскую, на Олега Ивановича. Оплата за предательство, месть за то, что не поддержал Великого князя, не предупредил. И хотя само Рязанское княжество всё лежало в развалинах и пепелище от Тохтамышевой «благодарности», московское войско жестоко разорило всю рязанщину «злее ему стало и Татарьской рати»[350]. Чего добился Дмитрий? По существу, это был выплеск эмоций, злобы, отчаяния. Разорение уже разорённой Рязанской земли мало что изменило в сложившейся ситуации. Олег, и раньше-то не отличавшийся союзническим долгом, сейчас находился в полной зависимости от Орды, а не Москвы.

В Твери завязывался новый сложный событийный клубок. Мы помним, что митрополит Киприан бежал из осаждённой Москвы именно в Тверь, к Михаилу Александровичу, а не в Кострому, к Дмитрию, как бежавшая вместе с ним княгиня Евдокия. Получив ярлык на княжение Тверское, очевидно, по сговору с Киприаном, Михаил Тверской решил, что пробил его час. Тайком от Москвы, окольными путями вместе с сыном Александром Михаил Александрович пошёл в Орду к Тохтамышу, добиваясь ярлыка на великое княжение Владимирское и Новгородское. Это стало известно Дмитрию Ивановичу. Вне себя от гнева на митрополита, благословившего Тверского князя на поездку в Орду, московский князь снаряжает посольство к нему в Тверь, которое возглавляют два его боярина — Семён Тимофеевич и Михаил Морозов, «зовя его къ себе па Москву»[351]. 7 октября митрополит прибыл в Москву. Можно только догадываться о споре, разгоревшемся между ними. Конечно, главным упрёком Дмитрия было не то, что «не седелъ въ осаде на Москве»[352], этот упрёк с таким же успехом мог быть применён и к нему самому, а го, что бежал к заклятому врагу московского князя Михаилу Александровичу. Главное, что, очевидно, припомнив все обиды, причиненные ему Дмитрием, Киприан поддержал в самую критическую минуту не его, Дмитрия, а тверского князя. Ведь без благословения главы церкви Михаил Александрович вряд ли решился искать великое княжение Владимирское, и не исключено, что Киприан был инициатором этого мероприятия. «Toe же осени съеха Киприянъ митрополитъ с Москвы на Кыевъ, разгнева бо ся на него великыи князь Дмитреи»[353]. Никоновская летопись добавляет, что «съ нимъ вкупе поиде игуменъ Афонасей изъ Серпухова княжс Володимеровъ Андреевичя»[354] Вот за этими строчками видится ещё одна деталь в цепи доказательств, что братья оказались в конфликте друг с другом. Разгореться этому конфликту помешало прибытие посла от хана Тохтамыша «о миру и с жалованием oт царя»[355]. Очевидно, Тохтамыш вручил ярлык на княжение, признавая за Дмитрием Ивановичем титул великого князя Владимирского со всеми вытекающими отсюда последствиями. Воспрянув духом, Дмитрий Иванович на митрополичий престол вместо Кип-риана назначил Пимена, предварительно вызволив его из далёкой ссылки. Пимен с благодарностью принимает приглашение великого князя и уже зимой первым своим мероприятием производит назначение новых епископов: Саву в Сарай, Михаила в Смоленск, Степана Храпа в Пермь[356], скорее всего, взамен верных Киприану людей. Всё начинается снова: борьба за единую русскую православную митрополию при главенстве Москвы, борьба за лидерство среди русских княжеств.

В ЛЕТО 6891 (1383 г.). 23 апреля 1383 года посылает Дмитрий Иванович своего старшего сына Василия в Орду к Тохтамышу «тягатися о великом княжении Володимерьскомъ и Новогородцкомъ съ великим князем Михаилом'ь Александровичемъ Тферскимъ»[357]. Сам тверской князь находится в ото время в Орде. Стремился ли московский князь «подстраховать» вручение ему ярлыка, чтобы хан не передумал в пользу тверского князя, либо это было условием Тохтамыша: направить к нему сына, как заложника покорности. Скорее всего, и то, и другое. Мы видим, что этим же летом находившийся в Орде Борис Константинович вызывает своего сына Ивана, а Дмитрий Константинович посылает в ставку сына Семёна[358] (Василий в это время находится при хане). Всё это не случайно. Через заложников хан добивался поддержания установившейся системы господства Золотой Орды над русскими князьями и их княжествами.

5 июля умирает Дмитрий Константинович Суздальский, тесть великого князя Владимирского Дмитрия Ивановича, и Тохтамыш вручает великое княжение Суздальское и Нижегородское его брату Борису Константиновичу, а не сыну умершего Семёну, как хотел этого князь. Наконец-то Борис дождался своего. Пройдя через горнило княжеских ссор и разногласий, захватывая у старшего брата Новгород и терпя поражение, довольствуясь ролью удельного городецкого князя, он всё же стал великим князем Суздальским, Нижегородским и Городецким. И таким правом наделил его Тохтамыш, получив верного слугу и союзника. А вот тверской князь не добился желаемого. Он ещё раз был пожалован тверским княжением, а ярлык на Владимирское княжество Тохтамыш оставил за Дмитрием Ивановичем, комментируя своё действие: «…азъ улусы своя самъ знаю и кийждо князь Русский на моемъ улусе, а на своемъ отечестве живетъ по старине, а мне служить прав — дою, и язъ его жалую; а что неправда предо мною улусника моего князя Дмитреа Московскаго, и азъ его поустрашилъ, и онъ мне служить правдою и язъ его жалую по старине во отчине его; а ты поиде въ свою отчину во Тферь и служи мне правдою, и язъ тебе жалую»