Лето в Михалувке - [4]

А колонисты веселы потому, что спят на соломе и пьют молоко, и потому, что так чудесно пахнет лесом и светит солнце…

Когда через неделю земляные работы заметно продвинулись, пришло время подумать о строительстве железной дороги. Юзеф дал ребятам негодную метелку и старые грабли.

Железнодорожная насыпь, аккуратно выложенная камнями и палочками, тянется до самого шоссе. Стрелочник — Сикора, потому что у него больное сердце и он не может бегать; паровоз — Гудек Гевисгольд, потому что он свистит как настоящий паровоз.

На стройке скопилось много леса, — как бы не случился пожар. Пришлось организовать пожарную команду.

Каски сделали из носовых платков.

Каждая дружина получает флажок и горн. Есть и лестница, и тачка, и веревки, а вот резинового шланга нет, и его заменили длинным корневищем.

Господин Мечислав сложил в поле большущую печку с высокой каменной трубой. Ребята натаскали хвороста и устроили пробный пожар.

В разных местах располагаются пять пожарных дружин. Каждая дружина — под деревом, на дереве — сторожевая вышка.

Из трубы уже валит дым, трещат сухие ветки. Мчатся дружины, выстраиваются пожарники с топорами, подкатывает первое ведро воды, запряженное четырьмя ретивыми мальчишками.

А полиция с криком разгоняет зевак:

— Куда лезете? Назад!.. Тебе чего надо?

Совсем как на настоящем пожаре!..

ГЛАВА ПЯТАЯ. Колонистский суд. Гражданские и уголовные дела. Судебные приговоры

«Господин воспитатель, он толкается… бросается песком… взял мою ложку… не дает играть… дерется… мешает!»

Где сто пятьдесят мальчишек, там каждый день тридцать ссор и пять драк; где ссоры и драки, там нужен суд. Суд должен быть справедливым, пользоваться авторитетом и доверием. Такой суд у нас в Михалувке.

Судей трое, — ребята выбирают их голосованием. Голосование проводится каждую неделю. Вот на таблице результаты выборов.

Фамилия | Получили голосов кандидата | 1-я неделя | 2-я неделя | 3-я неделя | 4-я неделя

Пресман | 4 | 13 | 25 | 17

Плоцкий | — | 6 | 16 | 17

Фриденсон | 10 | 13 | 21 | 15

Каплан | 10 | 5 | 10 | 1

Маргулес | 10 | — | — | 11

Грозовский | 6 | 11 | — |

Как мы видим, только на третью неделю ребята остались довольны своими судьями: они переизбрали их и на четвертую неделю.

Заседания суда происходят в лесу или на веранде, судьи сидят за столом на стульях, обвиняемые и свидетели — на длинной скамье. Публика стоит за скамьей. Судебные исполнители следят за порядком. Воспитатель, который является и прокурором (обвинителем) и адвокатом (защитником), записывает все в толстую тетрадь в черной обложке. После слушания дела судьи идут совещаться; об объявлении приговора оповещает звонок.

* * *

Фишбин бросил камнем в Ольшину и попал ему в ногу. Правда, он ушиб его не сильно. Но Ольшина заплакал.

— Ты бросил камнем в Ольшину?

— Нет.

— Но ведь все видели, что Ольшина держался за ногу и плакал?

— Не бросал я, и Ольшина не плакал.

Начинается допрос свидетелей. Суд предупреждает, что ложь сурово карается. Установили время и место преступления, число и фамилии свидетелей.

— Ты бросил камень?

— Нет.

Повторный допрос свидетелей подтверждает, что Фишбин безо всякого повода бросал в Ольшину шишками и камешками.

— Ты бросал в Ольшину шишками?

— Да, шишками бросал.

— Почему?

— Потому что у меня было много шишек и я не знал, что с ними делать.

— А почему ты не бросил их на землю?

— Мне жалко было.

В публике смех.

— Ты уверен, что среди шишек не было камней?

— Не знаю.

Суд, принимая во внимание юный возраст Фишбина, приговорил его к десяти минутам «карцера».

Иногда в суд обращаются обе стороны, как это видно из следующего дела.

Распря возникла во время утренней уборки.

— Это было так: я стелил постель, а он меня толкнул. Тогда и я его толкнул, а он бросил на пол мою подушку. Я поднял свою подушку, а он меня ударил.

— Неправда! Я стелил постель, а он пнул мою подушку. Я его толкнул, а он первый меня ударил.

— Ах ты, врун!

— Это ты врун!

— На суде ссориться нельзя. Ты бросил на пол его подушку?

— Потому что он первый…

— Прошу ответить: да или нет?

— Да, но он первый!

— Свидетели есть?

— Все видели!

— Все видеть не могли.

Суд просит назвать двух свидетелей.

— Кто стоял близко и видел?

— Не знаю.

— Ты его толкнул?

— Когда я стоял и стелил постель…

— Знаем. Прошу ответить коротко: да или нет?

— Нет.

— Ах ты, врун!

— Прошу тише! В суде ссориться нельзя.

Кровати спорящих сторон стоят рядом. Кто кого первый толкнул, нарочно или не нарочно, ввиду отсутствия свидетелей установить невозможно. Поэтому не лучше ли помириться, чем ждать приговора, ведь осудят, наверное, обе стороны, раз обе стороны сознаются, что дрались.

Ну конечно, при таких обстоятельствах лучше помириться.

А вот дело с кровопролитием. Здесь о полюбовном соглашении, разумеется, не может быть и речи.

Заключение врача гласит:

«У обвиняемого Фляшенберга распухла правая щека, на лице имеется семь царапин: одна около носа, одна около уха, три на щеке и две на подбородке. Кроме того, две царапины на левой руке.

У обвиняемого Заксенберга синяк на лбу величиной с монету в четыре гроша, расцарапан нос и на левой щеке царапина длиной в два сантиметра».

Начала боя никто не видел, но ход его известен со слов многочисленных свидетелей.