Лето радужных надежд - [20]

Хмель гулял у нее в теле и покачивал ее на стремянке, как матроса на мачте.

– Ты-мм качаешься, потому что выпила? Или потомму что… я-мм выпила и у меня все… в глазах качается? – спросила Соня. Язык у нее уже начал заплетаться.

– Одновременно, – легкомысленно ответила Майя и шагнула на вторую ступеньку.

Тут ей вспомнилось, как когда-то, во времена школьной юности, она тянула ножку, занимаясь спортивной гимнастикой, и стало любопытно: а сейчас так сможет? Майя подняла ногу назад, делая на лестнице «ласточку». Ах, как бы стол не задеть! Она поднялась повыше и приступила к «ласточке».

– А? Хороша?

– Носочек тяни! Спину-мм… прямо! – раскомандовалась Соня. – И рукой что-нибудь изящное…

– Господи! – вдруг ахнула Майя. – А ток я отключить забыла!

Как досадно! Не то досадно, что могла бы получить разряд и, кто знает, отчалить в мир иной раньше срока, а досадно, что забыла простейшую вещь – сходить к распределительному щиту. Ох, старость! Майя в раздражении мотнула головой, и вместе с этим лестница под ней пошатнулась.

Глава 6

Степа оставил машину на углу Гороховой, вместо того чтобы, как обычно, заехать в свой двор. Была у него одна мысль: проверить. И поэтому он пошел от угла пешком вдоль заборов, а дойдя до своего, сизого забора, пригнулся и приник к щели между двумя досками. Шесть часов вечера, до возвращения Юли с работы еще минут двадцать – удачное время. Доверяй, но проверяй, угу.

Сначала через щель не было видно ничего особенного: ну, двор, ну пионы цветут, жасмин, яблони, лужайка. Потом из-за дома, с задов двора донесся визг. Тонкий, детский визг – Яся! Степа дернулся – но тут из-за угла дома показалась новая домомучительница с Ясей наперевес.

– Отправляется в поле-оот! Самый быстрый самоле-оот! – вопила няня как сумасшедшая.

Яся, перехваченный под живот, визжал и смеялся. Корпулентная няня, в своем цветастом серо-розовом платье похожая на облепленного лотосами бегемота, неслась через двор. Хоп! – и она перепрыгнула невысокий кустик.

– Ого! – изумился Степа.

– Ииии! – восхитился Яся.

Няня с Ясей скрылись за домом. Степа – в полуприсяде, приникший глазом к щели, – ждал, когда они снова вылетят из-за угла.

– Подсматриваешь? – шепнул кто-то рядом.

Степа подскочил.

Это была Юля. Его милая Юля – маленькая, как Дюймовочка, в синем платье, перехваченном на тонкой талии красным пояском. По правде говоря, как только она начала ходить на работу, так выглядеть стала просто замечательно. Нет, домашние спортивные штаны тоже были по-своему неплохи, но такой – нарядной, изящной – она нравилась Степе больше.

– Подсматриваешь, да?

– Эмм… – смутился Степа.

– И правильно. А теперь подвинься. Не зря ж я раньше пришла, – и Юля сама приникла к щели.

Степа присел рядом на корточки.

– Ну что? – спросил он.

– Пока ничего.

Юля поерзала у забора, а затем замерла.

– Ой… ой…

– Что там?

– О боже…

– Ексель-пиксель! Юля!

Жена с порозовевшим лицом села рядом со Степой.

– Кажется, у них было соревнование на самый громкий пук… с голой попой, – сконфуженно сказала Юля.

– Ого! Кто победил? Надеюсь, наш?

– Нет, извини. Победила няня.

Степа расхохотался.

– По-моему, я нашел отличную няню!

Юля вздохнула.

– А что? Что? Скажешь, нет?

– Да, – усмехнулась Юля. – Наверное, я просто завидую. Ясе так весело с этой Людмилой.

– Вот эти вот извилистые извивы женского разума! – Степа рукой изобразил арабскую вязь. – Тебе что, нужна грымза? Чтоб Яська няню боялся, а любил только тебя, угу.

Жена обиженно замолчала и отвернулась. Ох! Что делать? Если жена неправа – извиняйся.

– Нет-нет, грымза не нужна, – стал подпихивать ее в бок Степа, – мы Юлечку любим, Юлька у нас лучшая, угу, самая-самая мать. Мать Тереза! Матерая такая материщще, угу, матерюга! Любимая наша мегамать.

Мегамать хмыкнула и сменила гнев на милость.

– Пойдем в дом, – Юля взяла Степу под руку.

Они подошли к калитке, и Степа уже видел поверх нее домомучительницу и Ясю на крылечке – няня делала Ясе козу, тот заливисто хохотал, – как жена остановила Степу.

– Подожди минуту! – она порылась в сумке и достала оттуда клочок бумаги. – Вот!

На бумаге было написано синей ручкой: «Израиль, Киннерет» и какое-то труднопроизносимое название.

– Что это?

– Это клиника. Я на работе немного поговорила… нет, про твою бабушку – молчок! Ты же сказал, что секрет. Я сочинила, что одна моя родственница – тетка… ну, что у нее нашли то самое. Оказывается, если спросить, это не редкость.

– Рак?

Юля помялась, будто побаиваясь самого этого слова.

– Рак, – выговорила она. – Так вот, оказывается, пока я была в декрете, наш главбух ездила туда, в Израиль. На лечение. Причем началось еще раньше, но я не знала. Никто на работе не знал, она не говорила.

«Неудобно как-то людям про свою смерть, угу, возможную смерть говорить», – подумал Степа.

– А теперь ей сделали операцию, потом… ммм… ну, что положено.

– Химию?

Юля поморщилась от этого уточнения, но продолжила:

– Да. В общем, теперь она здорова! Говорит: там врачи – волшебники, на них молиться надо. Клиника светлая, отношение человеческое, не то что у нас: «Ждите, много вас тут». Но главное – врачи, методики. Говорит, семьдесят из ста излечиваются, чудеса-чудеса.