Лето без каникул - [29]

— Не говори, ты знаешь, в какие тысячи нам влетает повышенная кислотность молока? Знаешь, сколько ученых работают над тем, чтобы снизить кислотность?

— А меня это не интересует, — сказала Татьянка, не понимая, зачем ее вызвал Русаков.

— Это другое дело, а думать, что работать на приемном пункте — принять да выдать — неверно. Так вот, Орешина, хочу тебе предложить работать в звене Игната Романова. Ты ведь в школе изучала трактор. И даже права получила. Так вот, попрактикуешься вместе с Игорем — и пожалуйста, работай механизатором.

— Давай, Татьянка, соглашайся, — поддержал Русакова Игорь. — Переходи к нам. Ведь звеном будем работать.

— Звеном не звеном — что это изменит?

— Ну как же — сами хозяева! И еще трактор дадут!

— И пусть дают!

— Да ты пойми, работать на тракторе — это не молоко принимать, — пытался Игорь уговорить Татьянку. — Когда ведешь машину, у тебя такое чувство, словно нет никого сильнее тебя. Ну, давай соглашайся!

Татьянка, упрямо сдвинув брови, отвернулась.

— Хорошо, Орешина, не будем больше говорить о тракторе, — сказал Русаков, поняв, что продолжать уговоры бесполезно. — А что бы ты сама хотела?

— А ничего я не хочу! — резко ответила Татьянка и порывисто поднялась со стула. — Работаю и работаю! Кому какое дело, нравится это мне или нет. Я пойду, Иван Трофимович.

Русаков хотел уже кивнуть ей головой — мол-де, ступай, но, что-то вспомнив, встал из-за стола и подошел к Татьянке.

— Мне говорили, что в школе ты мечтала поступить в медицинский институт.

— Вот именно — мечтала, — иронически сказала Татьянка.

— А если тебе предложат работать в больнице, согласишься?

— Мне в больнице? — удивленно переспросила Татьянка. — А что я там буду делать? Я не доктор.

— И не фельдшер.

— И даже сестрой не могу быть.

— А санитаркой? Тяжело, конечно, и грязная работенка… Но очень нужная. И для тебя, да и для больных. Вот и начни санитаркой. Так как, Орешина?

— Не знаю.

— Нелегко будет — учти. Это тебе не на тракторе работать или молоко принимать.

— Знаю.

— Тогда иди в больницу — я договорюсь с главврачом.

Только после того, как Татьянка ушла, Игорь понял, что произошло. Если Татьянка перейдет в больницу, значит, ее надо считать выбывшей из группы выпускников, оставшихся работать в колхозе. Вот оно, как началось бегство. По инициативе и с благословения самого председателя колхоза. Ну, нет, этот номер Русакову не пройдет. И, едва сдерживая свое возмущение, Игорь сказал мрачно:

— Иван Трофимович, я бы на вашем месте, прежде чем направлять Орешину санитаркой в больницу, спросил мнение ее товарищей — согласны они с этим?

— На всякое перемещение для меня нужно лишь согласие перемещаемого.

— В колхозе — да! Но ведь больница не колхоз!

— Больница — это деревня. И если в деревне есть хорошая больница, то ничего, кроме пользы, для колхоза от нее нет.

— Мало ли от чего колхозу польза. Если даже ищут нефть на Дальнем Востоке… А мы же вот остались в Больших Пустошах.

— Ты против того, чтобы Орешина работала в больнице?

— Орешина пойдет в больницу. Кабанова — в сельпо или райпотребсоюз…

— Все рассыплется? Это ты хочешь сказать?

— Я хочу сказать, что мы не допустим Этого.

— А я не допущу, чтобы молодежь смотрела на колхоз, как на неволю! Запомни это, Игорь!

— Неволя — это одно, а комсомольская организованность — другое…

И, забыв, зачем пришел в правление колхоза, Игорь выбежал на улицу.

19

Было около пяти утра. Низкое солнце на горизонте, холодный свет в облаках и у самой земли, на стволах деревьев, и под стрехами домов еще ночные тени. Пройдет пять, десять минут, и в заулке покажется Игнат Романович. В тишине утра совсем близко послышался легкий побрякивающий металлический звук. Не иначе как в сумке Игната перекатываются какие-нибудь гайки. Так и есть. Вот и сам Игнат. Значит, до вечера в поле. Игорь зашагал рядом.

— Много вчера вспахали?

— С края болота — все кончил, — зевнув, сказал Игнат.

— На середину перебираться будем?

— Профилактикой займемся… Видно, дотемна придется проканителиться.

Игорь подумал: а как же он позвонит Яблочкиной? Не успеть. А завтра воскресенье. Придется отложить до понедельника. Обидно. Ну да ничего. Сроков ему не давали, днем раньше или позже — значения не имеет. Да и за это время он найдет кого-нибудь вместо Татьянки. Раз есть уговор, что будет инициативная шестерка, значит, должно быть шесть подписей. А что, если Емельяна уговорить? Нет, лучше кого-нибудь другого. И спросил:

— А завтра работаем иль выходной?

— Как полагается — выходной. Это только раньше бывало воскресенье не воскресенье, май не май — трактористы без выходного, — никакого тебе порядка. В праздник — работа, а по будням — то опоздает, то прогуляет. И на все оправдание: мол, круглый год вкалываю. А завтра у меня особый выходной. Завтра я новорожденный. Сорок лет стукнет Жинка решила устроить праздник… Приходи и ты, Игорь! Придешь?

— Обязательно, — с готовностью сказал Игорь.

— И Наталье Захаровне передай мое приглашение. Только приходите под вечер. — Он хотел еще что-то добавить, но вспомнив, что надо еще в кладовой мастерских получить запасные детали для ремонта трактора, достал на ходу из сумки требование с резолюцией Русакова и протянул Игорю. — А знаешь что? Получи-ка все, что полагается, а я, пока ты там проканителишься, успею почистить машину.