Лётчики - [30]

Мотор взвыл, и самолёт вскарабкался к облакам. От мельницы поскакали два коннонарочных. С высоты в тысячу метров Попов наблюдал за разворачивающейся картиной боя: вот на лесной дороге столкнулись два конных разъезда, неясная минутная суматоха — и красные поскакали вспять, противник недолго их преследовал и, по-видимому обстрелянный пехотой, повернул обратно. Вслед за этим из леса на опушку выползла кавалерия, конники перестраивались. Серые жучки неприятельских танков уже прорвали линию красных и переползали через чёрные зигзаги окопов и ям. Одиночками рассыпалась пехота. Но что оказалось совсем неожиданным, так это моторизованный отряд противника, выскочивший из-под прикрытия и направляющийся во фланг красной конницы. Обстановка складывалась в невыгодную сторону.

— Необходимо предупредить штаб руководства! — крикнул он Хрусталёву.

Танки ползли через ямы и канавы, ломая мелкие деревья.

Хрусталёв и сам следил за разгорающимся сражением. Отряд мотомехчасти остановился, и с автомобилей поползла в кусты пехота с пулемётами. Надо торопиться!.. Попов выпустил по отряду две красные мерцающие ракеты. Уже подлетая к мельнице, он заметил вдалеке звено неприятельских истребителей, высланных, по-видимому, вдогонку за ними. Они сбросили донесение и, чтоб не раскрыть противнику местоположение штаба командования, повернули на юг. Хрусталёв, оглядываясь назад, постепенно набирал высоту, подбираясь к потолку удобной для маскировки облачности. Истребители, обладая большим запасом скорости, уже настигали их. Подняв турельный круг, Попов решил встретить их пулеметным огнем. Три вертких, настойчивых скоростных истребителя наверняка могли сбить один малоповоротливый разведчик, но Хрусталёв решил потягаться. Как только они насели на хвост, разведчик сейчас же сунулся в облачность: лохматый туман дохнул в лицо сыростью. Чтобы обмануть преследователей, Хрусталёв развернулся и пошёл в обратном направлении. Он отлично водил машину по приборам и поэтому спокойно пробивался через дремучесть облаков. Истребители сунулись следом, но тут же, словно задохшись облачным дымом, вырвались на воздух. Пройдя минут пять в тумане, Хрусталёв вывел машину на простор, истребители, высматривая, кружили под самыми облаками. Они совсем не ожидали, что разведчик выскочит у них в тылу. Все трое бросились в атаку.

— Шалишь, брат! — Хрусталёв сверкнул зубами и опять юркнул в облака.

— Пусть теперь поищут! — крикнул Попов.

— Кошка — мышка!

Истребители бросились в облачность. Хрусталёв изменил направление и вынырнул совсем в противоположной стороне. Трое преследователей оголтело метались под облаками, с нетерпеливой, нервной настойчивостью они бросались к разведчику, но тот, издеваясь, подпускал их и прятался опять. С земли увидели воздушный бой и по телефону сообщили в авиационную группу: через пятнадцать минут на выручку Хрусталёву торопилось дежурное сторожевое звено красных истребителей. Неприятель не принял боя и помчался домой.

Усталый, но бодрый от удачи, Хрусталёв снизился на своём аэродроме. На старте его встретил Чикладзе и, пожимая плечами, тревожно и быстро сообщил какую-то новость. Хрусталёв его почти не слышал.

— Плохо слышу, — ответил он, как глухой, крича.

— Начальство требует к себе! Произошло что-то нехорошее!

Не снимая шлема, Хрусталёв на машине отбыл в штаб авиационной группы. В передней штаба стрекотала пишущая машинка, посыльный из маленького чайничка разливал по полу сверкающие ручьи. Из-за двери доносился густой, сердитый бас Мартынова. Хрусталёв взял у посыльного чайник, жадно, прямо из носка, глотнул воды и постучал:

— Да-да!

На оранжево-зеленоватом фоне развешанной во всю стену карты-трёхверстки, исчерченной красными и синими линиями и утыканной разноцветными флажками, стоял командир части. Багровый, как туча на закате, он исподлобья глядел на Клинкова и Голубчика, вытянувшихся у стола в струнку.

— Полюбуйтесь на разведчиков! — язвительно загудел Мартынов. — Заблудились в таком пустяковом полете?! Речку потеряли… Что это вам, перочинный ножичек? Вы знаете, во что обошлась нам эта потерянная речка? Из-за вашего опоздания конница выступила не вовремя, танки прорвались через нашу линию и теперь крошат почём зря пехоту!

Андрей стоял как в столбняке, лиловый от стыда, теребя пальцами штанину. Воображение работало с потрясающей реальностью, — он не видел ни карты, ни сияния дня за окном: ветер набегом шумит в мокром лесу, и Андрей вместе с пехотой лежит в заставе. «Скоро пойдём в наступление! — говорит лежащий рядом красноармеец. — Видишь, наш самолёт полетел в разведку!..» Пехотинец-Андрей поднимает голову и видит в лебяжьих облаках летящий, поющий самолётик, и в нем, он знает, сидит летчик Клинков при летнабе Голубчике. «Сейчас разведает и всё доложит по начальству, — радуется сосед по окопу. — Пустим в море мы тех «синих» интервентов!»

Дробно застучала за дверью пишущая машинка. Но Андрею чудится, что это стучит пулемет. Ему нравится это удивительное раздвоение на Клинкова-пехотинца и Клинкова-лётчика. И вот Клинков-пехотинец ждет от Клинкова-лётчика донесений о разведке, чтоб идти в атаку. Но что это?.. Самолёт виражит на одном месте, разболтанно суетится и нерешительно поворачивает обратно. «Лётчик Клинков заблудился, он не знает аэронавигации!» Клинков-пехотинец видит это с земли, с досадой сплёвывает и хочет выругаться. В это время из далёкого леса выползают неприятельские танки и, сея из пулеметов смерть, покачиваясь и поднимаясь на дыбы, ползут, ползут, жуткие, как во сне. Сосед по окопу, пробитый в голову пулей, валится навзничь, из его виска выкатывается толчками кровь и засыхает, похожая на пучок калины. Клинкова-пехотинца берет досада. Эта сложная раздвоенность длится один миг. Андрей готов провалиться сквозь землю. «Не дай боже, начнёт проверять аэронавигацию!» — с ущемлённым сердцем холодеет он. Ему не так стыдно командира части, как укоряющих светлых глаз Хрусталёва: «Подвели. Зря доверился…»