Летающая В Темных Покоях, Приходящая В Ночи - [80]
Но миновал год, а там — еще год, а там еще и еще. Получил рабби письма и из Болгарии, и из Турции. Но тамошние евреи ничего сказать ему не смогли: не доходили до них вести о пропавшем в Болгарии еврее — солдате русской армии. Писал раввин и в полк Фишке Мазурского — может, кто из сослуживцев что-нибудь вспомнит? Однако никаких ответов от солдат не получил вовсе. И то сказать: ежели бы кто из солдат П-ского полка что-нибудь знал о Мазурском, так и начальство бы знало, а если бы знало начальство, то и в письме с гербом что-нибудь внятное говорилось бы. А так…
Словом, умер рабби Леви-Исроэл, благословенна будь его память, так и не дождавшись никаких известий о судьбе Фишке Мазурского. Стал раввином в Яворицах его ученик Хаим-Лейб, сын раввина Якова бен-Элиезера, выросший в доме рабби Леви-Исроэла. А вестей о судьбе Фишеля Мазурского всё не было и не было. Умер Авром Мазурский, так и не оправившийся после болезни, и умерла вслед за ним жена его Голда.
И вот в десятую только годовщину службы Фишке и в девятую — его исчезновения муж несчастной Стерны-Двойры прошел нетвердым шагом по яворицким улицам. Теперь читателю должно быть понятно, чем же это так удивлен был шамес и шульклепер Йоске Тишинский, когда узнал старого своего приятеля, красавца и силача Фишеля в худом донельзя человеке, прошедшем мимо него и вроде бы даже не узнавшем Йосля, а лишь скользнувшем равнодушным взглядом по его оторопелому лицу.
Йоске почему-то не окликнул Мазурского, только беззвучно открыл и закрыл рот. Сдвинув дубинкой картуз на затылок, он смотрел и смотрел в спину медленно бредущего Фишеля — до тех пор, пока тот не свернул за угол, на Кантарную. Только после этого, тяжело вздохнув, Тишинский вернулся к своим делам. Повесил дубинку на пояс, взял ключи и пошел к двери синагоги. Остановившись у двери, он покачал головой и сказал негромко:
— Ой, что-то будет, что-то будет…
А вот спроси его кто-нибудь — с чего бы он такое сказал? — и не ответил бы Йосль Тишинский, просто предчувствие какое-то томительно сжало его сердце, нехорошее предчувствие.
Фишель Мазурский, пошатнувший душевное состояние балагулы, все так же молча прошагал к дому, где жила Стерна-Двойра. То есть, к собственному своему дому, если можно считать таковым дом, в котором прожил едва ли полгода.
Поднявшись на высокое крыльцо, он поднял было руку, словно для того, чтобы снять выгоревшую мятую бескозырку. Но в последний момент передумал и неожиданно сильно и громко постучал в дверь.
Послышались быстрые шаги, затем женский голос настороженно спросил:
— Кто там?
— Стерна, — сказал Фишель глухо, — это я, открой дверь
Стерна вскрикнула и торопливо отперла дверь.
Не веря собственным глазам, уставилась она в лицо пришельца, потемневшее еще больше под этим взглядом.
— Ну? — сказал он и отчего-то закашлялся. — Что же ты? Не пустишь меня в дом?
И тогда Стерна вскрикнула и упала без чувств, прямо на руки своего мужа.
А вечером уже все в Яворицах знали, что вернулся-таки с войны Фишель Мазурский, которого все теперь называли Фишке-солдат. И вспоминали яворицкие евреи мудрые слова покойного раввина Леви-Исроэла, отказавшегося признать пропавшего солдата погибшим. И жалели, что сам-то раввин не дожил до сегодняшнего дня. И не дожили родители Фишке-солдата.
И радовались, что дождалась-таки мужа бедная Стерна-Двойра.
А уж как радовалась Стерна, о том и говорить нечего. Вечером накрыла она длинный стол во дворе. Все друзья, все просто знакомые, все те, кто иной раз только кивал Стерне при встрече, и даже те, кто не знал ее, а лишь слышал об этой щемящей душу истории, — словом, чтоб не соврать, все-все яворицкие евреи в тот вечер побывали во дворе у Мазурских и выпили по рюмке водки, и закусили приготовленными кушаньями. Первыми, конечно же, пришли раввин Хаим-Лейб с ребецен Перлой-Двосей, и вдова мудрого Леви-Исроэла — ребецен Хая-Малка, и резник Орел-Мойше Гринбойм с женою, а за ними — менакер Завел-Буним, вдовец, и на работе, и вне работы всегда сопровождавший Орела-Мойше. Ну а уж за ними потянулись все остальные — в том числе Йоске-шамес, первым узнавший вернувшегося Мазурского, и корчмарь Мойше-Сверчок, вдруг расщедрившийся и принесший с собою к столу вновь обретшей счастье четы полную корзину яств и целых две четверти водки, что при его скупости было просто чем-то из ряда вон выходящим.
И каждый раз новый гость подходил к Фишелю, неподвижно сидевшему во главе стола, и чокался с вернувшимся солдатом, и желал ему счастья и достатка в новой, уже мирной жизни. Фишель благодарно кивал (при этом лицо его оставалось безучастным, но потухший взгляд оживлялся). Стерна же улыбалась сквозь слезы и говорила слова благодарности — но не гостю, а Всевышнему, позволившему ей дождаться пропавшего на войне мужа. А еще показывала она всем со скромной гордостью прекрасную турецкую шаль, подаренную Фишелем, и столь же прекрасный позолоченный браслет.
Правда, потом уже, после того, как случилось все то, что случилось, многие из тогдашних гостей качали головами и говорили, что вот, мол, при первом взгляде на Фишке-солдата появлялось у них нехорошее предчувствие — ну как у балагулы Шмелке Койдановера. Но яворицкие евреи по всей округи славились тем, что крепки были задним умом, так что, не будь уже у евреев хелмских
Самара, 1890 год… В книжных магазинах города происходят загадочные события, заканчивающиеся смертями людей. Что это? Несчастные случаи? Убийства? Подозрение падает на молодую женщину. И тогда к расследованию приступает сыщик-любитель…В русском детективе такого сыщика еще не было.Этого героя знают абсолютно все: он — фигура историческая.Этого героя знают абсолютно все, но многие эпизоды его жизни остались незамеченными даже самыми рьяными и пытливыми исследователями.Этого героя знают абсолютно все — но только не таким, каким он предстает в записках отставного подпоручика Николая Афанасьевича Ильина, свидетеля загадочных и пугающих событий.И только этот герой — ВЛАДИМИР УЛЬЯНОВ — может ответить на классический вопрос классического детектива: «КТО ВИНОВАТ?».
«Она бежала, не разбирая дороги, падая, разбивая в кровь коленки, царапая лицо и руки о ветки деревьев. Она потеряла башмачки, потом атласный плащ, а ненавистную красную шапочку сорвала с головы сама, зашвырнула в придорожные кусты. …Она бежала уже не по лесу, а по дороге… а за спиной слышалось страшное рычание, Сказочник гнался за ней верхом на сказочном звере…» — это завязка одной из мистических историй, включенных в книгу «Трепет черных крыльев», в которой собраны рассказы самых известных мастеров остросюжетной литературы Татьяны Корсаковой, Анны и Сергея Литвиновых, Марины Крамер, Антона Чижа, Юлии Яковлевой, Валерия Введенского, Екатерины Неволиной и др.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Подлинная история Исаака де Порту, служившего в мушкетерской роте его величества Людовика XIII под именем Портос.
Главный герой этой книги знаком абсолютно всем. Это фигура историческая. Однако многие события и эпизоды жизни главного героя остались незамеченными даже самыми рьяными и пытливыми исследователями. Николай Афанасьевич Ильин (1835 – ?) – тоже лицо историческое. На протяжении длительного периода, вместившего в себя финал девятнадцатого века и первые годы века двадцатого, Н. А. Ильин вел записи, относящиеся как к собственной жизни, так и к жизни главного героя. Они и послужили основой для целой серии книг, которая начинается «Двадцатой рапсодией Листа».
Да выйдет Афродита из волн морских. Рожденная из крови и семени Урана, восстанет из белой пены. И пойдет по этому миру в поисках любви. Любви среди людей…
Интернет-легенда о хаски с чудовищной улыбкой может напугать разве что впечатлительного подростка, но хаски найдет средства и против невозмутимого охранника богатой дачи…
Весь вечер Лебедяна с Любомиром, сплетя перста, водили хороводы, пели песни и плясали в общей толчее молодежи. Глаза девицы сверкали все ярче и ярче, особенно после того, как Любомир поднес ей пряный сбитень. Пили его из общего глиняного кувшина и впрогоряч. Крепкий, пьянящий напиток разгонял кровь и румянил щеки, подхлестывая безудержное веселье и пробуждая силы для главного таинства этой ночи. Схватившись за руки крепче прежнего, молодые прыгали через костер, следя за тем, как беснуются сполохи смага, летя вослед.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Оконченное произведение. Грядет вторая эра воздухоплавания. Переживут ли главные герои катаклизм? Что ждет их в новом мире? Открытие забытых небесных островов, продолжение экспансии островитян, восстания челяди,битва держав за место под солнцем на осколках погибающего континента. Грядущий технологический скачек, необычная заморская магия, новые города, культуры и жизненный уклад содрогнут когда-то единую Некротию...