— То, что вводит в ступор Хейнса с его натренированными мозгами, мне уж точно не под силу, — сказал Колтон. — Мне кажется, что мужчина… боже мой! Что это было?
Со стороны пляжа донесся пронзительный, душераздирающий, нечеловеческий крик. Агония… а может в нем было и что-то человеческое. Молодые люди у озера буквально поседели от ужаса.
— Я должен идти туда сейчас же, — сказал Колтон. — Кто-то в беде. Мисс Равенден, дойдете до дома одна?
Девушка гордо выдвинула вперед свой маленький круглый подбородок и сказала:
— Я пойду с вами.
— Нельзя, неизвестно, что там. Прошу!
Ловким движением рук девушка разъединила тяжелую рукоятку своего огромного сачка, вызволила оттуда искусно собранный револьвер и положила его в руки Колтона.
— Я иду с вами, — настойчиво повторила она.
— Ну идете так идете, — сказал Колтон, и мисс Равенден засуетилась. Но доктор не растерялся, взял ее за руку, и они со всех ног помчались на вершину холма и добрались туда совершенно выдохшиеся.
На песке в четверти мили от того места у Грейвъярд Пойнт, где недавно разбилась шхуна, лежало едва различимое черное тело. Они быстро сбежали в овраг, Колтон впереди. Вдруг он издал нервный смешок облегчения.
— Всего лишь мертвая овца, — сказал он. — Я думал, что это человек.
Но тут доктор наклонился вперед с отвисшей челюстью.
— Посмотрите на это! — закричал он.
Поперек шеи животного зияла огромная, еще кровоточащая рана, наполовину отделившая голову от тела. Дик и Долли начали всматриваться в окружающий сумрак, но увидеть ничего не смогли.
Проснувшись пораньше, можно добраться от маяка Монток Лайт до «Третьего дома» как раз к завтраку. Хельга любила просыпаться пораньше и была опытной наездницей. С рассветом она ворвалась в гостиную и застала там Дика Колтона, который, отвлекшись на размышления о произошедшем, забыл перед сном завести часы и подозревал, что лег вчера на час раньше и проснулся сегодня тоже на час раньше.
— Не было возможности поговорить с вами со дня кораблекрушения, — сказала Хельга, протягивая Колтону свою юную твердую руку. — Вам получше? Наш океан был не очень-то дружелюбен с вами ночью… И могу я вас хоть чуточку отблагодарить за безграничную отвагу?
— Не стоит, — замявшись, ответил Колтон. — И не надо говорить мне об отваге. Словами не описать мое состояние, когда я увидел, как вы бросились в воду за тем парнем.
— О, — вздохнула девушка, — мы, народ Монтока, привычны к таким делам. К тому же я просто отдала долг.
— Долг? Этому португальцу?
— Ну не в прямом смысле! Никогда в жизни до этого не встречалась с ним. Это просто местная пословица. У наших рыбаков есть поверье, что спасенные от гибели в море не обретут счастья любви до тех пор, пока сами кого-нибудь не спасут.
— Значит и вы когда-то сами пережили крушение? — спросил Дик.
— Двадцать лет назад меня прибило к берегу в точно такой же шторм. Папу Джонстона чуть самого не убило, пока он меня вытаскивал. Тогда я говорить почти не умела и кое-как произнесла что-то, отдаленно напоминающее «Хельга». Они удочерили меня. Эта семья всегда была так добра ко мне, и еще petit père.
— Хейнс? Он настоящий мужчина! — тепло сказал Колтон. — «Спасите Хельгу!» — так он мне прокричал, когда увидел, что я бегу в вашу сторону.
— Да, я знала, что он придет за мной, — просто сказала девушка. — Но не знала, что вы придете за ним. Вот такая вот получилась цепочка, — весело добавила она. — Я пошла на это, чтобы вернуть долг морю и обрести наконец-то свое сердечное счастье… но очень надеюсь, что мое счастье не этот португалец. Petit père бросился меня спасать. И вы, — тут Хельга замолчала и посмотрела прямо на Дика. — Мне кажется, что вы бросились нас спасать, потому что не могли иначе. Просто потому что вы такой человек. О, — захохотала она, — да вы весь красный!
— Я просто не привык к похвалам настоящих героинь, — ответил Дик. — А еще мне очень хотелось узнать, что значили те ваши слова «мы, дети моря, живем морскими мечтами»?
— Что касается мечт, — начала Хельга, но не закончила мысль, а потом, посерьезнев, сказала, — да, я действительно морская пленница.
— Я бы хотел взять вас в сестры, — сказал Дик с такой искренней, восхищенной улыбкой до ушей, что Хельга вся вспыхнула.
— А своих у вас нет? — спросила она.
— Я нынче, государь, все сестры в доме,[2] — весело переврал Шекспира Колтон.
— И братья все? — вставила Хельга.
— Нет, у меня есть младший брат. Интересно, есть ли в нашей вселенной люди, — задумчиво продолжил он, — которые не любят Эверарда? Если есть, то они наверняка живут на Марсе. На нашей старушке-Земле все тянутся к нему как утки к воде. Этот юнец просто чудо!
— Эверард? — переспросила девушка, немного сменив тон. — Эверард Колтон ваш брат? Никогда бы не подумала. Вы ни капельки не похожи.
— Да… Он — гордость и краса семьи, а я простой трудяга. Но мы с ним лучшие друзья. А вы откуда его знаете?
— А, да мы учились вместе в колледже Брин-Мар, — рассеянно ответила Хельга. — До сих пор вспоминаю эту его ужасную желтую машину, на которой он однажды передавил всех кур нашего садовника. Девчонки с тех пор называли ее «Пернатый Джаггернаут»
