Летать или бояться - [86]

– Нет, насколько я знаю. Он страдал избыточным весом и жрал как свинья. Притом, какой накаленной всегда была атмосфера вокруг него, я бы не удивился, узнав, что это и послужило причиной его смерти.

– Эта поездка была особенно напряженной?

– Не больше других. Мы направлялись на встречу с исполнительными директорами наших американских филиалов.

– И мистер Грей, как вы заметили, вел себя в своей обычной манере?

Тилли захихикал. Это был неприятный смех.

– Он как обычно был воинственен, задирист и груб. Собирался уволить полдюжины человек, причем устроив из этого публичное представление, чтобы посильнее их унизить. Это всегда приводило его в состояние эйфории. А потом… – Тилли запнулся, взгляд его стал задумчивым. – Он просматривал документы, которые были у него в кейсе. Один из них, судя по всему, его очень взволновал, и через минуту-другую у него начался приступ…

– Приступ? Вы ведь, кажется, сказали, что у него не было проблем со здоровьем?

– На самом деле я сказал, что у него была предрасположенность к астме. И у него случались астматические приступы, вызванные стрессом.

– Да, вы это говорили. Значит, у него начался астматический приступ? Он что-нибудь принимал в таких случаях?

– Он носил с собой ингалятор. Он был тщеславен и думал, что никто из нас ничего не знает. Великий президент не желал признаться в своей физической слабости. Поэтому, когда у него начинался приступ, он куда-нибудь исчезал, чтобы воспользоваться ингалятором. Все было так очевидно. По иронии, его любимой цитатой из книги Екклесиаста было: «Vanitas vanitatum, omnis vanitas!»[99]

– Вы хотите сказать, что он отправился в туалет, чтобы воспользоваться ингалятором?

– Именно это я вам и говорю. Но когда прошло слишком много времени, я заволновался.

– Заволновались? – с иронической усмешкой переспросил Фейн. – Из того, что вы рассказали, можно предположить, что озабоченность состоянием здоровья босса не входила в вашу систему ценностей.

Губы Тилли сложились в презрительную усмешку.

– Личные чувства тоже в нее не входят. Я не Элджи, который всего себя вкладывает в работу. А мне платили, чтобы я выполнял свою работу, и я выполнял ее добросовестно и профессионально. От меня не требовалось любить Гарри Грея. Меня не касалось, что делал и чего не делал Гарри Грей, если это выходило за рамки обязанностей, за выполнение которых мне платили. Меня не касалось, кто был его обожателем, а кто смертельным врагом.

– Отлично. Значит, он отправился в туалет и долго не возвращался оттуда?

– Как я уже сказал, через какое-то время я позвал стюардессу, и она пошла проверить, в чем дело. Это было не более и не менее, чем моей секретарской обязанностью.

– Подождите минутку, мистер Тилли.

Фейн направился туда, где стояла Сэлли Бич, все еще бледная и немного нервная, и тихо сказал:

– Вы не могли бы сходить к месту мистера Грея и посмотреть, там ли его атташе-кейс? Если да, принесите его, пожалуйста.

Сэлли очень быстро вернулась с маленьким коричневым кожаным чемоданчиком.

Фейн взял его у нее и показал Фрэнку Тилли.

– Это кейс мистера Грея? – спросил он.

Мужчина нехотя кивнул.

– Не думаю, что вам следует это делать, – запротестовал он, когда Фейн расстегнул замки.

– Почему?

– Это конфиденциальная собственность компании.

– Думаю, расследование предполагаемого убийства позволяет не принимать во внимание подобное возражение.

Фрэнк Тилли был изумлен.

– Убийства?.. Но это значит, что… его убили? Никто и слова не говорил об убийстве.

Фейн был слишком занят просмотром бумаг и не ответил. Вынув из кейса один лист, он показал его Тилли.

– На это он смотрел перед тем, как начал задыхаться?

– Я не знаю. Вероятно. Лист был таким же – это единственное, что я могу сказать.

Лист представлял собой страницу, отпечатанную на принтере. На нем было всего две фразы: «Ты умрешь прежде, чем самолет приземлится. Memento, «homo», quia pulvis es et in pulverem revertis».

Фейн откинулся на спинку стула и с непринужденной улыбкой протянул бумагу секретарю.

– Вы знаток латыни, мистер Тилли. Как бы вы перевели эту фразу?

Тилли нахмурился:

– С чего вы взяли, что я знаток латыни?

– Несколько минут назад вы щегольнули латинской фразой. Я предположил, что вам известен ее смысл.

– Я не знаю латыни. Просто мистер Грей обожал латинские изречения, поэтому я старался запоминать те, которые он использовал чаще всего, чтобы не ударить лицом в грязь.

– Понятно. Значит, вы не знаете, что значит эта фраза?

Тилли посмотрел на напечатанную записку и покачал головой.

– Memento значит «помни», так?

– Вы когда-нибудь слышали выражение memento mori? Это упрощенная версия того, что здесь написано.

Тилли снова покачал головой:

– Помни о чем-то, наверное?

– Почему, как вы думаете, слово «homo» взято здесь в кавычки?

– Я не знаю, что это значит. Я не знаю латыни.

– То, что здесь написано, в целом переводится так: «Помни, человек, что ты пыль и в пыль вернешься». Это явно напечатано на компьютере, с использованием текстового процессора. Вы узнаете шрифт?

Тилли опять покачал головой:

– Это может быть любой из сотен стандартных компьютеров. Надеюсь, вы не думаете, что это я написал мистеру Грею записку, в которой угрожал ему смертью?