Летать или бояться - [88]
– Какой парень? – с мрачным видом поинтересовался Эванс.
– В списке он значится под именем Оскар Элджи. Летит в туристском салоне.
– Но как он смог?..
– Очень просто. Элджи был не только личным слугой Грея, но и, как можно понять по не слишком тонким намекам мистера Тилли, его любовником. Элджи сам подтвердил этой запиской, в которой написал латинскую фразу, подчеркнув в ней слово «homo», что значит мужчина. Но мы также знаем, что представители нашего поколения часто использовали его как сленговое обозначение гомосексуалиста.
– Откуда ты узнал, что Элджи способен понимать игру слов на латыни? – спросил Росс.
– В тот момент, когда молодой Элджи увидел труп Грея, он пробормотал эти самые слова: «Terra es, terram ibis» – «Ибо прах ты и в прах возвратишься».
– Ссора между любовниками? – спросил Росс. – Любовь, обернувшаяся ненавистью, и все такое, как выразился бы Билли Шекспир?
Фейн кивнул:
– Грей собирался дать Элджи отставку и как любовнику, и как работнику, у него в блокноте есть пометка: уволить Элджи немедленно и без выходного пособия. И Элджи решил положить конец карьере своего любовника, так сказать, в полете.
Смирно сидевший все это время Тилли с негодованием потряс головой.
– Да нет, в блокноте другое, – перебил он Фейна. – Мы же просматривали с вами список, и я сказал вам, что инициалы О.Т.Э. принадлежат Отису Эллиотту. Я отправил факс об этом увольнении еще до того, как мы сели в самолет.
Фейн спокойно улыбнулся:
– Вы забыли про «Эф-тэ».
– Но это мои…
– Вы ведь не разделяли страсть вашего босса к латинским изречениям, правда? Именно это «Эф-тэ» меня и смутило. Я готов был поспорить, что человек с репутацией Грея никогда бы не написал после заглавной «Ф» строчную «т», если бы имел в виду инициалы Ф. Т. Это были вовсе не ваши инициалы, мистер Тилли. Это «Фт» означало сокращение от латинского «фактотум». А кто был фактотумом Грея?
Воцарилась тишина.
– Думаю, мы выясним, что это убийство планировалось за неделю, а то и за две до его совершения. Когда я начал понимать, как технически было осуществлено убийство Грея, мне оставалось лишь найти человека, способного изготовить нужный механизм, а также имевшего мотив и возможность подменить ингалятор. Вытяните руки, мистер Тилли.
Секретарь нехотя выполнил просьбу.
– Неужели вы всерьез думаете, что эти руки способны собрать столь тонкий механизм? – сказал Фейн. – Нет, это Элджи, мастер на все руки и любитель строить модели, переделал один из ингаляторов Грея так, что при нажатии он должен был взорваться у него во рту, послав в мозг стальную иглу. Просто и эффективно. Элджи знал, что Грей не любит пользоваться ингалятором на людях. Остальное он предоставил случаю, и случай не подвел. Все выглядело так, словно данное преступление в принципе невозможно было совершить. И это бы, вероятно, сработало, если бы жертва и убийца не любили обмениваться только им понятными латинскими шутками.
Стивен Кинг
Эксперт по турбулентности
Стивен Кинг – это я – написал по крайней мере два произведения об ужасах в воздухе. Повесть «Лангольеры», по которой на телевидении сняли мини-сериал, и рассказ «Летающий в ночи» – о вампире, который летает на частном самолете, вместо того чтобы превращаться в летучую мышь. По этому рассказу снят фильм. Рассказ, который напечатан ниже, – совсем новый.
Крэйг Диксон сидел в гостиной полулюкса отеля «Времена года», наслаждаясь дорогой едой, доставленной ему в номер, и смотрел фильм по платному телеканалу, когда зазвонил телефон. Его спокойное до того сердцебиение утратило свою степенность и ускорилось. Диксон был свободен – идеальное определение для холостяка-перекати-поля, – и только один человек знал, что он находится здесь, в роскошном отеле напротив парка Бостон-Коммон. Он хотел было не отвечать на звонок, но человек, которого он мысленно называл посредником, все равно позвонил бы опять и звонил бы до тех пор, пока он не ответит. А если он откажется отвечать, настанут последствия.
Это не ад, подумал он, условия слишком хорошие, но это чистилище. Без перспективы уйти в отставку еще бог весть как долго.
Диксон приглушил звук телевизора и снял трубку. Он не сказал: «Алло», он произнес следующее:
– Это нечестно. Я только два дня как вернулся из Сиэтла. У меня еще не закончился период реабилитации.
– Понимаю, мне очень жаль, но это полная неожиданность, а кроме вас сейчас никого нет.
Слово «жаль» его собеседник произнес, как «шаль».
У посредника был умиротворяющий, убаюкивающий голос диджея на радио, речь его портила лишь время от времени проскальзывавшая в ней шепелявость. Диксон никогда его не видел, но представлял себе высоким и стройным, с голубыми глазами и гладким лицом человека без возраста. Вероятно, на самом деле он был толстым, лысым и смуглым, но Диксон был уверен, что мысленно созданный им образ никогда не изменится, потому что он никогда не увидит посредника. За годы работы в фирме – если это была фирма – он познакомился со многими специалистами по турбулентности, и никто из них никогда не видел этого человека. И уж точно ни у одного из этих экспертов не было гладкого лица: даже двадцати-трид-цатилетние выглядели людьми средних лет. И дело не в том, что на этой работе порой приходилось трудиться без учета времени, хоть и не прилагая тяжелых физических усилий. Причина состояла в той особенности, которая делала их способными выполнять
