Лестница в бездну - [88]

* * *

Есть ли выход из этой безвыходной ситуации? Возможно ли обращение человечества к реальности, продолжение его жизни, эволюции? Такое обращение означало бы возобновление связи сознания с архетипическим слоем психики, с бессознательным как живым корнем и единственным источником энергии, силы жизни. Оно было бы, если выразиться на языке поэзии, «утром богов», наступившим после «гибели богов». У Рильке, одного из тех, кто глубже всех заглядывал в бездну «бытия», есть стихотворение, где говорится:

…Да будет снова ваше утро, боги.

Мы — повторяем. Только вы — источник.

Мир встанет с вами, и сверкнет начало

на всех изломах наших неудач.

Это, конечно, всего лишь красивый и благочестивый оптатив. Слышат ли его в глубинах всеобщей бездны — те, которым следовало заметить и зачесть жертву Ницше? Об этом нам знать не дано, а можно только гадать в ожидании: но ожидание не должно быть бессильным и обессиливающим.

Гадая на такой манер, можно, например, думать (я поворачиваю дело самой красивой из возможных сторон), что для того и нужны были «наши неудачи», то есть смертельный тупик матрицы, чтобы на местах изломов «сверкнуло начало», новое начало. Не такова ли судьба и «неудачи», безумия Ницше? Не обернется ли она еще когда-нибудь победой? Не для того ли и «Бог умер», о чем возвестил этот жертвенный мыслитель? (Другой мыслитель-художник, Х. Л. Борхес, выразил то же самое более жестоко — в одном из его рассказов «мы», то есть люди, человеческий род, «с наслаждением пристрелили богов», сделавшихся очень сомнительными в наших глазах; правда, это бессмысленное преступление произошло «во сне».)

Можно мыслить не только на поэтический, но и на мистический лад: пусть, скажем, человечество переживает сейчас свою «малую смерть», это непременное условие перехода на высший уровень жизни, это коренное обновление жизни. Надо думать, что «двухтысячелетний эксперимент» над человечеством (по выражению Ницше) не был напрасным: без авантюр, без отчаянных, слепых порывов, тупиков, падений и катастроф не обойтись ни одной живой системе, которая ставит перед собой задачи широкого размаха, которая стремится к большему, нежели гибельное болото «статуса кво» и инволюции. Все дело только в том, чтобы вовремя «опамятоваться» и выбраться из тупика, чтобы выдержать «экзамен вселенной» (Кастанеда) и не даться энтропии коллективного начала.

Если так, то и на гибель культуры позволяется смотреть не столь удрученно: погибла культура, слишком засоренная, испорченная всем коллективным — коллективными нормами и ценностями, познавательными и эстетическими установками, культура, насквозь пропитанная этими смертельными ядами и все равно обреченная гибели. Ведь возможна и необходима другая культура — та, что будет строиться исключительно на личностном начале, на творчестве в чистом его виде, на созидании новых перспектив бесконечного «источника» всех возможных перспектив. Мне грезится культура, строящая себя как подвижную иерархию замкнутых и самодостаточных, абсолютно самостоятельных, но хорошо согласованных между собой миров, подобно Лейбницевым монадам.

Еще можно и нужно думать на эволюционный лад, но не в духе биологического эволюционизма, всецело обращенного к прошлому и просто не способного смотреть вперед. Речь идет о том, способно ли человечество на тот переход к высшему уровню, о котором я сказал, как к сознательному усилию, то есть способно ли оно на автоэволюцию. Здесь мысли двоятся — чтобы, может быть, затем снова слиться в один поток.

Во-первых, не прекратилось ли уже развитие вида H. sap. sap. и не идет ли речь о его сосуществовании с другим, высшим видом существ, только и способных на творчество широкого размаха, творчество себя как нового вида собственно человека, на автоэволюцию? (Эта идея бродит в умах, главным образом хороших, мыслящих писателей-фантастов.) Представители или хотя бы провозвестники этого вида были всегда, и всегда они были исключительно редки, а теперь их даже, кажется, становится все меньше, и, самое главное, они никак не могут повлиять на низший вид (который и не подозревает об их существовании) — так есть ли у нового вида шансы на успех?

Во-вторых, может быть, все-таки стоит рассчитывать на то, что матрица в конце концов погибнет, а человечество — нет? Что оно как-то выберется из эволюционного тупика и пойдет к высшему уровню все вместе? Как бы там ни было, матричная девиация была необходимым эволюционным эксцессом, экспериментом, давшим отрицательный («нигилистический») и тупиковый, но абсолютно ценный результат: путем автономии разумного «я» с доминантой в виде логического мышления, рассудка, автономии, достигаемой за счет сужения сознательного восприятия и потери реальности, ходить нельзя. Настало время, когда сделалось ясно, что необходимость в этом эксперименте уже напрочь отпала и сменилась другой, острейшей необходимостью — закончить его и обратиться к реальности как другому, более высокому и перспективному эксперименту.

В чем же состояла первая необходимость и какова вторая? Дело в том, что естественная, нематричная психическая установка при всех своих достоинствах в сравнении с матричной, а именно при потенциальной широте сознания и более обширной связи с реальностью, страдает одним серьезным недостатком — большой склонностью к стагнации. Ведь расширение сознания еще не означает должного увеличения его объема: сознание растет при этом «горизонтально», но не «вертикально», а ведь требуется то и другое зараз.