Лесной царь - [12]

Шрифт
Интервал

Улегшись на солому, Джюрица принялся разглядывать свое новое жилье, но хотя солнце на дворе стояло в зените, рассмотреть что-либо в царящем здесь мраке было трудно. Ставни оконца были закрыты, и лишь сквозь щели старых досок пробивались светлые лучи — единственные вестники ликующего на улице на радость людям дня. Как милы, как дороги заключенному эти редкие и необычные для темницы дары сияющего солнца!

Лучи солнца навели его на мысли о местоположении камеры. Он поднялся с соломы и подошел к высокому оконцу, и — о, счастье — до его ушей донесся скрип телеги. «Значит, это те камеры, что выходят на улицу, а моя угловая, потому что окно здесь замуровано больше чем наполовину. Это я хорошо помню, сколько раз видел…» — подумал Джюра. Океан надежд хлынул ему в душу, и это был словно елей для его кровоточащего сердца. По всему телу разлилась приятная теплота, глаза засверкали, и под влиянием проснувшейся надежды он невольно потянулся к окну посмотреть, нельзя ли взобраться наверх. И тотчас наткнулся на подставку, которую, вероятно, кто-либо из его предшественников ради той же цели здесь водрузил. Взобравшись на брус, он почувствовал себя словно на улице. Правда, под окном никто не проходил, но он отлично слышал разговоры со стороны кафаны Янко, что примыкала к уездной управе слева.

— Надеюсь, вы не будете так бессердечны, господин Пера, и окажете нам великую честь опрокинуть в нашей честной компании мерзавчик? — послышался из кафаны знакомый голос досужего болтуна — аптекаря.

— Брось, человече, я и без того хватил лишнего. Иду поглядеть, сготовила ли жена обед, — ответил другой голос, по которому Джюрица узнал полицейского пристава Перу.

— Неужто тебя так потчевали маскарцы, голубчик? — спросил незнакомый Джюрице голос.

— На счет обеда вы можете не опасаться, поскольку мы были очевидцами, как ваша прелестная кухарка носила двух гусей Мите Стрижеусу на заклание, а миледи Соя только что послала стражника к Танасию в огород за салатом. Посему, друг и приятель, чокнемся! — с пафосом продекламировал аптекарь.

— Эй, Танасие, пошли мне на двадцать пара[8] сладкого перца! — крикнул содержатель харчевни Митко.

«Ну и живут эти господа! — подумал Джюрица. — Только пьют да едят и ничего не делают». И тут он вспомнил, что не ел со вчерашнего дня. «Принесут ли мне хлеба и воды?» — спросил он себя и решил, что сегодня ему ничего не дадут. «Надо было бы хоть из дома что захватить; впрочем, все равно, сегодня можно и поголодать». И вдруг это слово «сегодня» напомнило Джюрице о всех приключившихся с ним несчастиях, и он даже удивился, что прежде всего на ум пришла еда. «Что значит человек, — размышлял он далее, — плачь не плачь, а есть-пить хочется…»

— Подходи… Навались, барашку удивись! Ох, до чего жире-е-ен! До чего вкусен! — кричал Митко, постукивая ножом о пень.

— Режь переднюю ножку! — крикнул кто-то возле кафаны.

— Постой, я первый абонировался! — промолвил аптекарь.

— Зовите полицию, идет поножовщина, режутся из-за бараньих ножек! — послышался снова незнакомый голос.

— Простите, из-за лопатки, ножки мы другим оставляем, — ответил ему аптекарь.

«А ведь я и в самом деле сегодня голодным останусь… Эх, кусочек бы хлеба!.. — думалось Джюрице. — Хоть сдохну, но стучать не стану… Глаза бы мои не смотрели на этих стражников… Уснуть, что ли?.. Да разве сейчас уснешь?!» Он постоял еще немного, но под окном никто не проходил, к тому же заболели ноги, и Джюрица снова уселся на солому. Сидя и перебирая в руках стебли, он прислушивался к звукам на улице. Впрочем, он почти и не рассчитывал услышать что-либо, просто старался чем-то занять себя, найти какую-то пищу для ума, лить бы не думать о том, что стряслось с ним утром. Все, что относилось к тому, стояло за его спиной, точно черное страшилище, и готово было каждое мгновение схватить его в свои лапы. А он гнал всякую мысль о провале, хотя непрестанно ощущал его последствия и в себе, и вокруг себя. Ему хотелось во что бы то ни стало продлить как можно дольше теперешнее состояние, не касаться «раны».

В этом отупляющем одиночестве он провел бездумно и безучастно несколько, казалось ему, бесконечных часов. Солнечные лучи ударяли почти горизонтально в ставни, на улице шумела толпа, тарахтели телеги, ежеминутно слышался топот копыт, а Джюрица все еще сидел в своем углу, в совершенной прострации и полном оцепенении. Ни одной мысли, ни одного движения!..

Вдруг щелкнул замок, и дверь резко отворилась. Удар грома, пожалуй, не поразил и не испугал бы так Джюрицу, как эта внезапно распахнувшаяся среди безмолвия дверь. Он вскочил, точно его током ударило, и стал среди камеры, бессмысленно и испуганно тараща глаза на сторожа, который смотрел на него опытным глазом тюремщика. Джюрица узнал главного тюремного надзирателя Радисава. Несколько раз они вместе выпивали в разных кафанах, но теперь Радисав показался ему страшнее самого дьявола. Особенно поразили лукаво прищуренные маленькие блестящие глаза, красноречиво говорившие: «А, отлично, значит, мы здесь!»

Радисав поглядел на ошалевшего парня и ради большего эффекта звякнул ключами; потом вдруг нахмурил брови и гаркнул повелительно и грубо:


Рекомендуем почитать

Пара шелковых чулок

Ничто так не меняет женщину, как пара шелковых чулок.


Вдали от безумной толпы

В 2015 году один из авторов знаменитой «Догмы 95» Томас Винтерберг представил на суд зрителя свою новую картину. Экранизация знаменитого романа Томаса Харди стала одним из главных кинособытий года.В основе сюжета – судьба Батшебы Эвердин. Молодая, сильная женщина независимого нрава, которая наследует ферму и берет управление ею на себя – это чрезвычайно смелый и неожиданный поступок в мире викторианской Англии, где правят мужчины. Но у женщин есть куда более сильное оружие – красота. Роковая дама разрушает жизни всех, кто приближается к ней, затягивая события в гордиев узел, разрубить который можно лишь ценой чудовищной трагедии.Несмотря на несомненное мастерство Томаса Винтерберга, фильм не может передать и половины того, что описано в романе.


Госпожа Женни Трайбель, или «Сердце сердцу весть подает»

Романы и повести Фонтане заключают в себе реалистическую историю немецкого общества в десятилетия, последовавшие за объединением Германии. Скептически и настороженно наблюдает писатель за быстрым изменением облика империи. Почти все произведения посвящены теме конфликта личности и общества.


Приключение Стася

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Жилец с чердака

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.