Лесник и его нимфа - [9]

– Мы по воскресеньям днем иногда играем на Арбате. Приходи. Часа в три. Придешь? Ну, привет.

Она отпустила дверь и сделала пионерский салют. Он отпустил свою половину. Двери захлопнулись.

– Больные, – громко сказал пассажир средних лет, глядя на Сашу.

Поезд постоял еще две секунды и нерешительно тронулся. Лита так и стояла с салютом.

***

Лита открыла, что нужно искать место, чтобы напротив была стена, от которой бы отражался звук. Тогда на улице было лучше слышно.

На улице Лита свои песни не пела. Свои песни она берегла для всяких сейшенов. На улице они с Кремпом пели что-нибудь с драйвом и известное. От русского народного до Битлов. Или иногда не совсем известное большинству москвичей – ту же Дженис Джоплин или Баэз. У них в школе был сильный английский, поэтому Лита без особого труда разучивала со слуха эти песни. Кассетами ее снабжал в основном Кремп. Где он их брал, Лита не знала, но они регулярно переписывали что-нибудь с магнитофона на магнитофон. Два магнитофона – его и Литин, один провод и чистая кассета, которые дарил Лите папа, – все, что было нужно. Дальше часы прослушивания. Дальше она подбирала то, что ей нравилось. Потом с Кремпом и Васей они репетировали. В результате репертуар у них был немаленький.

Лита любила петь на улице. Несмотря на то, что милиция их иногда гоняла. Несмотря на осень, когда руки минут через сорок начинали ныть от холода. Ей нравилось, что собиралась случайная толпа - и ее можно было вогнать в состояние всеобщего кайфа. Лита почти не боялась этого. Когда получалось, и ее ощущения переходили к другим, она уже ничего не боялась.

В это воскресенье они пели на Арбате. Лита втайне надеялась, что вдруг Фредди Крюгер окажется тут. Но нет, никакого Крюгера не было.

Закончили они довольно быстро, потому что руки уже отваливались от холода, толпа частично рассосалась, частично перешла в тусовку. Лита сидела на корточках, прислонившись к стене, и крутила в руках сигарету. Надо было встать, чтобы у кого-нибудь прикурить, но сил не было подняться. Чьи-то ботинки подошли и остановились рядом.

– Здравствуйте.

Лита подняла голову. Это был Лесник с Урала.

– Я принес вам книжку.

Это было очень неожиданно. Лита растерялась. Медленно поднялась.

– Вот это да! Вот это клево! Я не думала, что ты придешь.

Он вынул из кармана сиреневую брошюрку.

– Спасибо, – повисла пауза, потому что у Литы в руках была сигарета, и она не решалась взять эту брошюрку с Христом на обложке. Наконец она засунула сигарету за ухо.

– Это что? – бесцеремонно влез Вася и сунул нос в книжку.

– Ничего, – сказала Лита, быстро беря книжку и пряча в чехол с гитарой. – Да, а как мне тебе ее вернуть? Я телефон твой потеряла.

– Хасочка, пойдем отсюда туда, где тепло, – сказал, подходя, Кремп.

– Кремп, дай ручку с бумажкой.

– Откуда у меня ручка с бумажкой? Я забыл, как это выглядит.

– У меня есть ручка и бумажка, – сказал Лесник.

Он записал телефон и протянул ей.

– Это ваш новый поклонник? – влез Кремп.

– Не слушайте его, он идиот, – сказала Лита Леснику. Кремп, к счастью, на кого-то уже переключился.

 – Здорово, спасибо, –  Лите хотелось еще что-нибудь ему сказать. Или спросить.

– Ну ладно, я пойду, – сказал он.

– Ну давай.

– Ты очень здорово поешь, – вдруг сказал он.

– Ты слышал?

– Да, я давно пришел… – он  как будто еще хотел что-то добавить. Лите, по крайней мере, так показалось. Но он сказал только: – Пока.

И пошел к метро по серому Арбату. Ни разу даже не обернулся. Лита специально смотрела.

Глава 3

 

***

У Литы в старой школе была странная учительница математики. Она была больна какой-то неизлечимой болезнью, руки и лицо у нее были изуродованы, периодически на уроках она падала в обморок, говорили, что она должна была умереть пятнадцать лет назад, но жила только благодаря работе. Ее не любили, она была нервная и строгая, но при этом на уроках единственная из всех учителей устраивала пятиминутные перерывы – все закрывали глаза, а она что-нибудь рассказывала. Обычно ничего выдающегося – например, предлагала представить море и расслабиться. Но никто особо не расслаблялся, потому что потом она вызывала к доске и лепила пары.

Однажды, это было классе в пятом, математичка в эту свою пятиминутку вдруг стала рассказывать историю о том, что был такой человек, Иисус Христос, что он делал много чудес, а потом его распяли на кресте, и он умер. А у него были ученики, они его тело украли, а всем рассказали, что он воскрес, и с тех пор считается, что Христос воскрес. Лита в первый раз тогда услышала про это. Эта история ей в одно ухо влетела, из другого вылетела, но в душе что-то осталось.

А потом на день рождения, в двенадцать лет, Лита с родителями поехала в Питер – это, кстати, оказалась их последняя совместная поездка. И в Исаакиевском соборе эта история у нее вдруг всплыла. Маму интересовал тогда маятник Фуко, а Лита поминутно ее дергала и спрашивала про росписи: «А это что? А это кто?» Достала ее до того, что мама, хоть и была любителем искусства, наконец раздраженно сказала:

– Возьми Библию и почитай, если тебе это так интересно.

Потом они, кажется, пошли с родителями в ресторан, но Лита все никак не могла успокоиться.