Лес священного камня - [37]
Чар-Риенг принес кожаный мешочек с кусочками магического кварца. Он вынул их и положил во вьетнамскую пиалу, стоявшую около маленького кувшина со спиртным, и с видимым беспокойством стал копаться в своем заветном мешочке. Он нашел лишь пять камней средней величины и никак не мог нащупать шестой, подобный зернышку очищенного риса, который его жена обнаружила однажды на кучке провеянного падди. «Сбежал! — печально сказал он. — Наше тело ослабло, нас постигла беда, он сбежал. Он заключил союз с другим, и тот станет куангом». К счастью, в конце концов Чар-Риенг обнаружил кусочек кварца, застрявший в уголке, и тоже положил его в пиалу.
Над ней Тиенг зарезал курицу. Когда в чаше набралось достаточно крови, Тиенг кровоточащей раной жертвы натер лбы всем обитателям дома. Затем он взял янг дам и описал им восемь кругов над их головами, произнося:
Он поставил янг дам за их спинами, но его заставили переставить его вперед, и все по очереди прикоснулись к нему. Затем Тиенг плюнул в руку и коснулся янг дама, а потом дотронулся до Риенга и остальных обитателей дома. У мужчин он коснулся лба, а у женщин — углубления между грудями[53].
После этого Тиенг направился к группе, которую составляли его брат Танг с женой и ребенком, описал янг дамом восемь кругов над их головами и дал брату и его жене по пиастру. Тем временем Чар выложил по порядку свои магические камни, помазанные кровью.
Наконец Тиенг с помощью брата и дяди вылил содержимое янг кэ ита на нары — освятил их. Все трое мужчин, покашляв, щелчками сбросили несколько капель жидкости на пол. Виновный взял трубочку, втянул в нее немного жидкости, заткнул указательным пальцем верхнее отверстие и сбросил несколько капель рнэма на дверь и на очаг, повторяя то же моление, что и раньше. Затем он дал трубочку брату, взял вьетнамскую пиалу и смазал кровью верх двери, верх камней в очаге и кувшины. Тем временем Танг вставил трубочку в янг кэ ит и вместе с Чаром произнес моление.
Так Тиенг смыл с общины пятно кровосмешения и очистил очаг своего дяди и семью брата от скверны, которую он на них наслал. Вина его была забыта, его лицо, напряженное во время совершения обряда, смягчилось. Перед вечером он был возбужден, теперь же держал себя непринужденно и разговаривал почти весело. В доме больше не осталось никого из куангов, которых он боялся.
День был чрезвычайно богат происшествиями. Надо еще добавить, что я побывал у Кранг-Дрыма, упавшего в обморок. Его теще Джоонг Врачевательнице с большим трудом удалось привести его в чувство, окуривая дымом «небесной смолы».
29 ноября
Сегодня утром дождь прекратился, как по волшебству, на небе не было ни одной тучки. За ночь уровень реки повысился почти на метр, а около ручья обрушился берег и с ним — маленький жертвенник, который тотчас же унесло течением. «Приходил дракон и унес алтарь», — сказал мне Бап Тян.
Анг исчезла. Она последовала за своим братом Сиенгом в Малый Сар Лук. Другой ее брат, Тонг-Бинг, отправился рано утром на плантацию, чтобы заработать денег на покупку свиньи, которую она должна принести в жертву.
Мы решили воспользоваться хорошей погодой и вскопать все вместе сад, чтобы посеять семена, привезенные мной и предоставленные администрацией. Около десяти часов за мной прибежал юноша: «Йо! Умер Тиенг! Он повесился на перекладине крыши!» Мы все побежали к дому Чар-Риенга. Тиенг повесился на своей набедренной повязке, которую привязал к двум бамбуковым перекладинам чердака. Вместо набедренной повязки он обвязался куском материи, пропустив его между ног и подоткнув концы под кожаный пояс. Чонг Военный и Банг Олень положили еще теплое тело на нары. Я проверил, не жив ли Тиенг, но он не дышал.
Прибежала, узнав о несчастье, запыхавшаяся старуха Риенг с корзиной, в которую она собирала побеги бамбука. По ее словам, дело было так: «Утром, когда все проснулись, Чар собрался пойти с Тангом в Нёнг Хат, чтобы сменять кувшин на одеяло. Тиенг попросил, чтобы они взяли его с собой. Дядя отругал его и приказал остаться в деревне и вместе со всеми работать в саду. Тиенг надулся и не сказал больше ни слова. А ведь вчера вечером он снова стал нормальным человеком и даже хорошо поел: съел большую чашку риса».
И она пошла за чашкой, чтобы показать нам ее. Тут же она добавила, что ни разу его не бранила.
Когда дядя и брат ушли, Тиенг пошел в Панг Донг, чтобы попросить у своего дяди (по клану) Нге-Данга разрешения перебраться к нему. «Ему было так стыдно, что он больше не мог оставаться в нашей деревне», — пояснила старуха. Но Нге-Данг отказал. На Тиенга грубый отказ подействовал удручающе: он вернулся из Панг Донга совсем пришибленный.
