Лепила - [8]

Ну вот, конечно — «шланги к аппарату ИВЛ» — 50 шт., «резиновые мешки» — 50 шт., «поглотители углекислоты» — 100 шт. Ну куда мы эти поглотители денем? Хотя…, можно конечно, попытаться приспособить их к нашим аппаратам, тогда резко снизился бы расход анестезиологических газов — кислорода и закиси азота. Нам, правда, с этого ни рубля, ни фантика, зато Родине большую пользу принесем. Еще что? Мочеприемники, парафин (он то зачем?) дребедень, одним словом.

Я с омерзением глянул в угол, где уже начинала громоздиться гора картонок из–под растворов. Опять зал захламится так, что ни каталку протолкнуть, ни самому пройти.

— Хватит, хватит, Николаевна, остальное распихайте по другим комнатам, а то опять санитарки будут заставлять шоковых больных до стола своими ногами добираться.

Ещё раз пощупав пульс у парня я вышел из зала. Посмотрев остальных больных, я снова уселся за стол. Быстро расписав лечение на день, я откинулся на скрипучем стуле, изучая график дежурств врачей по больнице. Итак, что день грядущий нам готовит, вернее, кого? 10-ое — Старшенко В. К. не самый худший вариант, можно даже сказать, один из лучших. По крайне мере, будет вызывать на серьезные случаи, там, где действительно нужны мы, опять же, умеет принимать решения, помочь сможет, если что.

Повеселев, я оформил выписной эпикриз на угрюмого мужика, хватанувшего вчера самогону, в который наверняка бабулька–изготовительница щедрой рукой сыпанула димедрола. А иначе с чего он от «двух стаканов» полдня дрых ни на что не реагируя? Вообще–то мы должны из нашего отделения переводить больных куда–то еще, выписывать из реанимации — не есть зер гут, это говорит о чрезмерной продолжительности лечения в нашем отделении.

Но ради праздника — надо сделать доброе дело. Во–первых, мужик перестанет маяться с похмелюги, во–вторых, из терапии не прибегут ко мне с жалобой, что «наш» сел на белого коня, а в-третьих — именно, что праздник. Свой, родной День медика, труженика в белом халате, героя с воспаленными от бессонных ночей глазами, с Гиппократом башке и таблеткой в руке, короче, День Лепилы. Он, вообще–то не сегодня, и даже не завтра — послезавтра, в воскресенье, я его еще один раз отпраздную, но это уже будет другая смена сестер и санитарок; коллег, опять же, не будет, разве что какого–нибудь страдальца дома выловят и дернут к больному. Так что в воскресенье — узким кругом, а сегодня вся больница разбредется по отделениям, кто кому люб. Мы вот, традиционно гуляем с оперблоком, а физиопроцедурный кабинет — с рентгенологами, поскольку они напротив друг друга.

Настрочив выписной эпикриз на мужика, я выпроводил его из отделения, попутно строго внушая ему, что алкоголь — страшный яд, присовокупляя к тому ужасные истории об отравившихся насмерть суррогатами и допившихся до зеленых чертей бывших наших пациентов. Случаи эти, по большей части, действительно имели место быть, однако повеселевший мужик явно слушал меня вполуха, суетливо–радостно потирая ладоши и лихорадочно поблескивая глазами. Хотя, возможно, он слушал меня очень внимательно, а торопился просто, чтобы успеть написать нам благодарность в местную газету «Лесногорский вестник», к празднику, так сказать.

— 2-

Есть уха по–монастырски, каша по–крестьянкси, чай по–купечески, а вот едали ли вы картошку по–хирургически? Если у вас нет случайного увлечения, что–нибудь скромно обрабатывать на досуге в автоклаве, то вряд ли. Потому что только в автоклаве можно добиться такого неповторимого вкуса, натушив ее, родимую, с небольшими кусочками свининки, в меру посыпав специями и солью. И хотя автоклав — в сущности, очень большая скороварка, ни в какой скороварке вы такого эффекта не получите, колпаком своим ручаюсь, как нельзя изжарить настоящий шашлык в электрошашлычнице, или как нельзя ту же кашу по–крестьянски правильно приготовить не в русской печи, а в какой–нибудь азиатской микроволновке. Картошку такую мы делаем редко, но для истинных ценителей достаточно одной фразы — «будет картошка «в автоклаве»", чтобы восторженно протянуть «о–о–о» и к назначенному времени явиться, вожделенно облизываясь.

Ну, а что? Человек всегда стремился любое место работы превратить в некое подобие кухни, чтобы, значит, работу делать и одновременно для своей утробы усладу готовить. Приятное с полезным совмещать. Первыми были, наверное, кочевники, придумавшие ложить куски мяса под седло своего коня. Скачешь себе, под предводительством какого–нибудь Аттилы или Чингисхана, а мясо от давления и температуры превращается в этакие отбивные вполне годные к употреблению и не требующие дальнейшей обработки. Можно использовать в виде сухих завтраков, а также как закуску к пиву, пардон, кумысу. На вид, может, и не аппетитно, зато питательно, монголы на этом сухпае до Адриатики дошли.

Приятель мой, отходивший по морям до развала «великого и могучего» с десяток лет, с восторгом до сих пор рассказывает об изумительном блюде — «морской петух, запеченный с маслом в пергаментной бумаге на пароходной трубе». «Вы, говорит, земные жители, никогда такой рыбки не отведаете, то, что в магазине покупаете, замороженное, с настоящей рыбой и в одной очереди не стояло!» Мы вот, картошку в автоклаве тушим, говорят, очень неплохие бутерброды получаются в сухожаровом шкафу, и, если люди когда–нибудь действительно рванут к звездам, я уверен, что наши люди обязательно найдут способ жарить яичницу в атомном реакторе или суп сварить на огне ракетных дюз.