Лепила-2 - [17]

      Достали меня уже с этой клятвой, самое интересное, что люди, поминающие ее к месту и не к месту, в общем-то, и не представляют, что в этой пресловутой клятве написано. Не так давно меня попрекали этой самой клятвой за...намерение сменить место работы (был соблазн в город уехать, к Котофеичу). Типа Гиппократ аж больше 2000 лет написал: "...А реаниматологу Андросову - места работы не менять ни под каким предлогом, а ежели сменит - хай его в Аид сволокут!"

       Я устало вздохнул :

      -Извините, мне действительно очень жаль, что ваша бабушка умерла.

      - Вижу я, как вам жаль, - презрительно бросила она, - трусите, я же вижу, вспотели вон, даже. Смотрите, не простудитесь только. - Она стремительно развернулась, и, цокая каблучками, стала быстро спускаться по лестнице.

      ... - Ну и сам дурак, - наставительно поучал меня Семеныч. - Видел же, что бабульке так и так - земля. Откатил бы на каталке ее в сторонку, она бы отмучалась на полчаса раньше - и все - никакого шума. Я не прав?

      Прав, Семеныч, конечно, прав. Сегодня все кругом были правы, сегодня все были сплошные Д, Артаньяны, один я был штопаный презерватив.

      Для полноты счастья, ночью умер один из водителей, так что настроение к утру у меня было - препаршивейшее. На пятиминутке я поскандалил со всеми - и со Львовичем, и с завхозом, досталось и заведующему терапией.

       - Нет, Львович, вы скажите: когда во все отделения кислород проведут, когда мне с банками по этажам метаться не надо будет, когда к нам терминальных больных перестанут совать?! - орал я. - Или вы думаете, что раз мы - реаниматологи - нам пофиг на смерть смотреть, особенно когда знаешь, что помочь ничем не можешь?

       - В следующем году, - невозмутимо ответствовал главный, - запланирована реконструкция терапевтического и хирургического отделений, тогда и проведем..., если бюджет, конечно, позволит.

       - Осталось только больных уговорить, чтобы они до следующего года продержались, а там - и больше, до тех пор, пока "бюджет позволит" - устало пробормотал я, внезапно сникнув после выплеснутой энергии.

       Возле отделения меня ждала пожилая женщина в черном платке.

       - Здравствуйте, вы кто? - я изо всех сил попробовал сохранять спокойствие и разговаривать участливым тоном.

       - Я - дочь Вознесенской, Прасковьи Ферапонтовны, - тихо сказала она. - Вы извините, доктор, дочку мою, она вам наговорила вчера. Я вас знаю, вы врач опытный, и сделали все, что могли., мама все равно умирала, я же видела, никто бы ее не спас. Я бы и в больницу не отправляла ее, да на смене была. А внучка дома, с ней, ну и вызвала "Скорую". Простите вы ее.

      Нервы мои, начавшие было снова закручиваться в клубок, стали расслабляться.

       - Ничего, вполне нормально - пытаться помочь больному человеку. - гораздо более естественным тоном сказал я. - Боялась за бабушку, переживала потом.

       - Да не от этого она на вас взъярилась, - вздохнула она. - Лена на бабушку очень уж сильно при жизни ругалась - и пахнет от нее, и убирать за ней надо, а как померла - вот и стала, как бы искупать вину - на других свой грех переложить попыталась - не моя, мол, вина, спас бы доктор - вот я бы уж тогда поухаживала, а так видишь - не успела. Это доктор, всегда так бывает, уж я в войну насмотрелась... Мама знала, что умирает, и никуда ехать не хотела, немного помолчав, сказала она. - Ее уже и батюшка причастил, по-своему, по старой вере.

      На мой удивленный взгляд, она пояснила:

       - Мама у меня староверка, наверное, последняя в Лесногорске, раньше их здесь много было, а сейчас вон, из области священника привозить пришлось. Я- то, в нашу православную церковь хожу, мама меня даже невзлюбила из-за этого, ну, а внучка - та вообще никуда не ходит. Мама-то, говорила, что настоящее православие - как раз у них, а наша вера - ересь никонианская, а батюшка наш, отец Григорий - в точности наоборот. Только я так думаю: вот горел у нас в детстве дом, так первым на пожар прибежал Василий Макарович, дьяк из церкви нашей, а с ним - Рахимбаев, Амантула, знаете его, поди? Вот они нас вдвоем, меня, и сестру мою, Матрену, из дома горящего вынесли. У Амантулы тогда ноги сильно обгорели, он с тех пор в валенках и ходит, даже на войну его не взяли, хоть он и просился. Семья наша староверская была, Василий Макарович - православный, Амантула - мусульманин, а на веру никто не смотрел, как в дом горящий шли. Так неужто Господь хуже человека, если может грешника от геенны огненной спасти, а того сделали, хоть и веры чужой? - Она всхлипнула и поднесла к глазам платок. Я заметил, что у нее имеет место синдактилия - мизинец на правой руке сросся с безымянным пальцем.

       - А скажите, - спросил я, вспомнив странные слова умершей, - она мне перед смертью говорила: "..не ходи к философу, не ходи...", - что это значит?

       - Может, бредила? - неуверенно спросила у меня дочка Вознесенской.

       - Да нет, похоже, накануне смерти она мне вечером звонила, и то же самое сказала: "не ходи к философу". Вы при этом были?