Леонид Квасников. Разведчик эпохи атома и космоса - [28]

Что за разведчики работали в Штатах по линии НТР до и во «время Квасникова», характеризуется еще одним несостоявшимся по формальному признаку Героем — седьмым. Его дела не менее значимы для страны, но были незаслуженно забыты. Семена Марковича Семенова называли «разведчиком-агенту-ристом от Бога». И он, еще при оперативной жизни, от коллег получил почетное прозвище «Великолепный Твен». Его усилия были отмечены правительством в годы войны — орденами Красной Звезды (1944 — США) и Трудового Красного Знамени (1949 — Франция). Это его наследие в делах НТР получил в Америке Квасников, и во время первого и второго «визита» за океан Владимир Барковский.

Судьба этого разведчика в оперативно-информационных делах весьма необычна. В середине 30-х годов он был студентом одного из престижных технических вузов Штатов. К моменту руководства линией НТР в США разведчиком-ученым Квасниковым (январь 1943 — декабрь 1945) Семенов буквально оброс полезными связями и имел сеть агентов, среди которых — более десяти с информационными возможностями по авиации, электронике, а главное — по атому

По другим темам и он, и другие — с ярко «сиюминутной фронтовой окраской»: американский прицел бомбометания, новейший гироскоп и приборы обнаружения самолетов в тумане с помощью инфракрасных лучей; технологии производства новых ВВ, синтетического бензина и каучука, процессы крекинга нефти…

В пятидесятых годах на столах руководителей разведки и самой госбезопасности появилась, как говорили, «историческая справка» по линии НТР, аналитическая по сути и обширная по объему. Готовили ее «гвардейцы Квасникова», и она обобщала особенности организации и оперативной деятельности по всему кругу специфических разведывательных задач этого направления деятельности. Из справки было видно, что с «атомной разведкой», казалось бы, все ясно — работоспособная агентурная сеть, конкретные задачи, перспектива контролируемого потока информации. А вот авиаракетная проблематика, как акцентировалось в справке, требовала к себе более пристального внимания.

Из справки было видно: НТР тревожно и решительно настаивала на том, что разведывательная авиаракетная проблема по значимости выходит на уровень атомной. Почему так? Теперь на очереди стоял не просто факт наличия в обороне страны атомной и ядерной бомбы, но и проблема средства доставки их к цели. А это — авиация и ракеты. Это уже потом аргументированно пойдет речь о симбиозе в создании «ракетно-ядерного щита сухопутного и морского базирования».

И в этом тревожном для обороны страны деле разведчик-ученый Квасников оказался провидцем. Несколько слов о проблемах НТР во «времена Квасникова» и после него.

Справка. Несколько десятилетий в поле зрения Леонида Романовича находились вопросы ракетостроения. По этой проблеме еще с середины тридцатых годов по линии разведки в Москву поступали отчеты Р.К. Годдера, ведущего американского специалиста по реактивным двигателям на жидком топливе, и описание германской газовой турбины для реактивного самолета.

Годы войны были временем зарождения отечественной военной реактивной авиации. А это — скорость звука, иная конфигурация крыла, динамические и тепловые нагрузки, иной расчет конструкции, а главное двигатели, реактивные и принципиально новые по эффективной мощности.

Конечно, опытная НТР все эти образцы могла добыть (по частям или целиком). Но в стране насущно нужно было организовывать расширение авиапромышленности. А сведения — секретные, достоверные и актуальные — о «последней моде в авиановинках», в условиях западных запретов по линии КОКОМ, могла дать нашему авиапрому только разведка! И их дала — разведка госбезопасности и военная.

После войны сам Квасников знакомился с брошенными немцами оборудованием и узлами ракет в польском местечке Свинемюнде. Здесь испытывались и производились ракеты типа «фау-1» и «фау-2», терроризировавшие Лондон в годы войны.

Информация по операции «Воздух» шла от «гвардейцев Квасникова» из США и Англии, нескольких стран Европы. Актуальные, документального характера комплектные сведения содействовали успешному развитию в Союзе военного самолетостроения в рамках новых поколений авиационной реактивной техники.

В годы войны этими вопросами занимался Владимир Барковский в Англии и сам Леонид Квасников и его коллеги — Анатолий Яцков, Александр Феклисов и Семен Семенов в Штатах. Естественно, и от Барковского, в бытность его дважды пребывания в Штатах в пятидесятые и шестидесятые годы.

Как в капле воды мир, так и оценка успехов советской военной реактивной техники с участием НТР видна в следующем факте.

Справка. О практической полезности информации НТР в военные и первые послевоенные годы в области современного авиастроения говорит следующее. В пятидесятые годы шла Корейская война, и здесь произошла первая схватка между США и СССР… в небе. Фактически произошло испытание нового оружия. В тот момент это были: у нас — МиГ-15, а у американцев — истребители серии «Ф» под названием «Сейбр», что означало «сабля», точнее — «разящий клинок».

В конце пятидесятого года американцы хозяйничали в небе Кореи, и тут мы, русские, преподнесли им сюрприз. По этому поводу в докладе американского командующего войсками в Корее в адрес комитета начальников штабов армии США говорилось: