Собственный текст Гегеля, в котором В.И. Ленин вычитывает приведенное «рациональное зерно» гегелевского понимания логики, звучит отнюдь не так. Вот он: «Непременная основа, понятие, всеобщее, которое и есть сама мысль, поскольку только при слове «мысль» можно отвлечься от представления, — это всеобщее не может рассматриваться лишь как безразличная форма, находящаяся на некотором содержании. Но эти мысли всех природных и духовных вещей[14], составляющие само субстанциональное содержание, суть еще такое содержание, которое заключает в себе многообразные определенности и еще имеет в себе [57] различие души и тела, понятия и относительной реальности; более глубокой основой служит душа, взятая сама по себе, чистое понятие, представляющее собою наивнутреннейшее в предметах, их простой жизненный пульс, равно как и жизненный пульс самого субъективного мышления о них. Задача состоит в том, чтобы осознать эту логическую природу, одушевляющую дух, орудующую и действующую в нем»[15].
Разница между формулировками Гегеля и Ленина, т. е. между каноническим пониманием Гегеля и материалистическим пониманием «рационального зерна» гегелевской концепции, не только огромна, она принципиальна. Ибо ни о каком «развитии природных вещей» у Гегеля речи нет и даже идти не может.
Поэтому глубоко ошибочно мнение, будто определение логики как науки о законах развития «всех материальных и духовных вещей» — лишь переданная Лениным или даже просто процитированная им «мысль Гегеля». Ничего подобного. Это собственная мысль Ленина, сформулированная им по ходу критического чтения гегелевских текстов.
Логика и есть теория познания Гегеля по той причине, что эта логика (наука о мышлении) выводится Гегелем из исследования истории познания «духом» самого себя, а тем самым — и мира «природных вещей», поскольку эти «вещи» рассматриваются как моменты логического процесса, как «отчужденные» в природный материал схемы мышления, понятия.
Логика и есть теория познания марксизма, но уже по другой причине — потому, что сами «формы деятельности духа» — категории и схемы логики — выводятся, согласно Ленину, из исследования истории познания и практики человечества, т. е. из процесса, в ходе которого мыслящий человек (точнее — человечество) познает и преобразует материальный мир. Логика с этой точки зрения и не может быть ничем иным, кроме теории, выясняющей всеобщие схемы развития познания и преобразования материального мира общественным человеком. Как таковая логика и есть теория познания. Другой «теории познания», рядом с этой, в составе марксизма (современного материализма) нет и быть не может; всякое иное определение задач теории познания неизбежно приводит к той или другой версии кантианского представления о ее задачах.
Согласно Ленину, это ни в коем случае не две разные науки. Еще менее логику с этой точки зрения можно определить как «часть теории познания», ибо такое ее понимание неизбежно [58] ведет к превращению логики в часть психологии, которая как раз и занимается исследованием «других познавательных способностей» человека — созерцания, восприятия, памяти, воображения, а также и «мышления», рассматриваемого здесь как одна из «познавательных способностей», свойственных индивиду, личности.
В логике «мышление» ни в коем случае не может рассматриваться так. В логике «мышлению» противополагается, как «его другое», не другие «познавательные способности», а его объект — объективная реальность в самом точном и широком смысле этого слова. Поэтому в состав логических определений «мышления» и входят познанные в ходе тысячелетнего развития научной культуры и проверенные на объективность в горниле общественно-человеческой практики категории и законы (схемы) развития объективного мира вообще — схемы, общие и естественно-природному, и общественно-историческому развитию. Будучи отражены в общественном сознании — в духовной культуре человечества, — эти универсальные схемы «всякого развития» и выступают в роли активных логических форм работы мышления, а логика как наука представляет собой систематически-теоретическое изображение этих универсальных схем — форм и законов развития и природы, и общества, и самого «мышления».
Но в таком понимании логика (т. е. материалистическая теория познания) уже в самом определении ее предмета и задач полностью и без остатка сливается с диалектикой. Это опять-таки — не две разные, хотя бы и «тесно связанные» одна с другой, науки, а одна и та же наука. Одна — и по предмету, и по составу своих понятий. И это — не «сторона дела», а «суть дела», — подчеркивает Ленин. Иначе говоря: если логика не понимается одновременно как теория познания — она не понимается верно.
То же самое «отношение» у логики (теории познания) с диалектикой. Это, по Ленину, отношение полного тождества, полного совпадения по предмету и составу категорий, данный предмет отражающих. У диалектики нет предмета, отличного от предмета теории познания (логики), так же как у логики (теории познания) нет объекта изучения, который отличался бы от предмета диалектики, — от всеобщих, универсальных форм и законов развития вообще, отражаемых в сознании именно в виде логических форм и законов мышления, через определения категорий.
