Ленинградский дневник - [3]

За отчий, за радостный дом,

за то, чтоб дышалось легко, –

идем в ополченье, идем», –

сказал Анатолий Ревко.

«Идите, – промолвила мать, –

с победой вернитесь под кров.

Отчизну должна отстоять

бесстрашная русская кровь».

Из города взвод молодой

уходит на фронт далеко,

и юных ведет за собой

седой пулеметчик Ревко.

С ним рядом мужающий сын,

погодки его и друзья.

И все старику, как один,

возлюбленные сыновья.

Да здравствуют наши бойцы –

земля не знавала храбрей.

Да здравствуют наши отцы

и злая любовь матерей!

Июль 1941

Начало поэмы

…Всю ночь не разнимали руки,

всю ночь не спали мы с тобой:

я после долгой, злой разлуки

опять пришла к тебе – домой.

Мы говорили долго, жадно,

мы не стыдились слез отрадных –

мы так крепились в дни ненастья…

Теперь душа светла, мудра,

и зрелое людское счастье,

как солнце, встретит нас с утра.

Теперь навек – ты веришь, веришь? –

любовь одна и жизнь одна…

…И вдруг стучит соседка в двери,

вошла и говорит:

«Война!»

Война уже с рассвета длится.

Войне уже девятый час.

Уж враг за новою границей.

Уж сотни первых вдов у нас.

Войне идет девятый час.

И в вечность канул день вчерашний.

Ты говоришь:

«Ну как? Не страшно?»

«Нет… Ты идешь в военкомат?»

Еще ты муж, но больше – брат…

Ступай, родной…

И ты – солдат,

ты соотечественник мне,

и в этом – всё.

Мы на войне.

1941 или 1942

Песня о ленинградской матери

20 августа 1941 года. Ленинград объявлен в опасности.

Вставал рассвет балтийский,

                         ясный,

когда воззвали рупора:

«Над нами грозная опасность.

Бери оружье, Ленинград!»

А у ворот была в дозоре

седая мать троих бойцов,

и дрогнуло ее лицо,

и пробежал огонь во взоре.

Она сказала:

«Слышу, маршал.

Ты обращаешься ко мне.

Уже на фронте сын мой старший,

и средний тоже на войне.

А младший сын со мною рядом,

ему семнадцать лет всего,

но на защиту Ленинграда

я отдаю теперь его.

Иди, мой младший, мой любимый,

зови с собой своих друзей.

Да не падет на дом родимый

бесчестье плена и плетей!

Нет, мы не встанем на колени!

Не опозорить, не попрать

тот город, где Владимир Ленин

учил терпеть и побеждать.

Нет, осиянный ратной славой,

великий город победит,

мстя за Париж, и за Варшаву,

и за твою судьбу, Мадрид».

…На бранный труд, на бой, на муки,

во имя права своего,

уходит сын, целуя руки,

благословившие его.

И, хищникам пророча горе,

гранаты трогая кольцо, –

у городских ворот в дозоре

седая мать троих бойцов.

20 августа 1941

«…Я говорю с тобой под свист снарядов…»

Август 1941 года. Немцы неистово рвутся к Ленинграду. Ленинградцы строят баррикады на улицах, готовясь, если понадобится, к уличным боям.

…Я говорю с тобой под свист снарядов,

угрюмым заревом озарена.

Я говорю с тобой из Ленинграда,

страна моя, печальная страна…

Кронштадтский злой, неукротимый ветер

в мое лицо закинутое бьет.

В бомбоубежищах уснули дети,

ночная стража встала у ворот.

Над Ленинградом – смертная угроза…

Бессонны ночи, тяжек день любой.

Но мы забыли, что такое слезы,

что называлось страхом и мольбой.

Я говорю: нас, граждан Ленинграда,

не поколеблет грохот канонад,

и если завтра будут баррикады –

мы не покинем наших баррикад.

И женщины с бойцами встанут рядом,

и дети нам патроны поднесут,

и надо всеми нами зацветут

старинные знамена Петрограда.

Руками сжав обугленное сердце,

такое обещание даю

я, горожанка, мать красноармейца,

погибшего под Стрельною в бою:

Мы будем драться с беззаветной силой,

мы одолеем бешеных зверей,

мы победим, клянусь тебе, Россия,

от имени российских матерей.

22 августа 1941

В госпитале

Тридцать пять тысяч ленинградских женщин и девушек подали заявление с просьбой зачислить их в дружинницы Красного Креста.

Солдат метался: бред его терзал.

Горела грудь. До самого рассвета

он к женщинам семьи своей взывал,

он звал, тоскуя: «Мама, где ты, где ты?»

Искал ее, обшаривая тьму…

И юная дружинница склонилась

и крикнула – сквозь бред и смерть – ему:

«Я здесь, сынок! Я здесь, я рядом, милый!»

И он в склоненной мать свою узнал.

Он зашептал, одолевая муку:

«Ты здесь? Я рад. А где ж моя жена?

Пускай придет, на грудь положит руку».

И снова наклоняется она,

исполненная правдой и любовью.

«Я здесь, – кричит, – я здесь, твоя жена,

у твоего родного изголовья.

Я здесь, жена твоя, сестра и мать.

Мы все с тобой, защитником отчизны.

Мы все пришли, чтобы тебя поднять,

вернуть себе, отечеству и жизни».

Ты веришь, воин. Отступая, бред

сменяется отрадою покоя.

Ты будешь жить. Чужих и дальних нет,

покуда сердце женское с тобою.

Август 1941

Сестре

Первые бомбардировки Ленинграда, первые артиллерийские снаряды на его улицах. Фашисты рвутся к городу. Ежедневно Ленинград говорит со страной по радио.

Машенька, сестра моя, москвичка!

Ленинградцы говорят с тобой.

На военной грозной перекличке

слышишь ли далекий голос мой?

Знаю – слышишь. Знаю – всем знакомым

ты сегодня хвастаешь с утра:

«Нынче из отеческого дома

говорила старшая сестра».

…Старый дом на Палевском, за Невской,

низенький зеленый палисад.

Машенька, ведь это – наше детство,

школа, елка, пионеротряд…

Вечер, клены, мандолины струны

с соловьем заставским вперебой.

Машенька, ведь это наша юность,

комсомол и первая любовь.

А дворцы и фабрики заставы?

Труд в цехах неделями подряд?

Машенька, ведь это наша слава,

наша жизнь и сердце – Ленинград.

Машенька, теперь в него стреляют,