Ленинград — срочно... - [29]
Как-то шел он по берегу реки, сгибаясь под тяжестью мешка с мукой, которую намолол на мельнице для «серого барана». Окликнул Павла рыбак, мол, разговор есть, дружище. Заманский узнал в нем одного из активистов местной комсомолии. Испугался: «Что ему треба?»
— Послушай, парень, я давно наблюдаю за тобой. Неужели нравится спину гнуть, в холуях ходить? — спросил напрямик рыбак. — За этим в наши края приехал?
— Це ни твоего ума дело, — огрызнулся Павло, пытаясь улизнуть.
— Да погоди, драться не собираюсь, — встал рыбак, загородив дорогу. — Ты же наш, из батраков. С кем спутался? Может, расскажешь о дружках?
— Не знаю, ничего не знаю! — нервно выкрикнул Павел и, обойдя рыбака, быстро зашагал прочь. Вслед услышал:
— Пока не поздно, одумайся! Иначе пожалеешь…
— Еще поглядим, кто пожалеет, — чертыхнулся Заманский. И рассказал о неприятном разговоре дядько. А утром селение облетела весть: погиб рыбак, утоп…
Вскоре Павлу пришлось опять возвратиться в Ошмянку. «Обстановка осложнилась, — пояснил ему «серый баран» при прощании. — К тому же скоро тебе в армию собираться. Люди «Айзсарги» и там нужны. Верю, что докажешь свою верность организации! Держи на память», — протянул хозяин ему отполированный браунинг.
Дядько, стоявший рядом с ним, сказал одобрительно: «Павлуха не подкачает». А провожая к калитке, еще раз грозно напомнил: «Гляди у меня, не балуй. Не то отыщу и як птычку… Как договаривались, писульку пришлы, куды судьбына забросыт…» Павло, правда, выкинул пистолет в мутные воды Гауи. А когда его призвали в армию, то все-таки послал дядьке с оказией письмо о том, что служит в радиобатальоне. И вот теперь…
«Вовсе бы их не знать, но ведь найдут, прикончат! — обреченно подумал Заманский. — Немец у порога, а они за ними следом придут наверняка. Нет, надо писать какой-то Настеньке… А как же с врачихой быть? Вдруг она заметила, шо скомкав бумагу? Может, тюкнуть ее по темечку…» От этой шалой мысли похолодело в груди, запершило в горле. Заманский зашелся в кашле.
— Что с вами, простыли? — обеспокоенно повернулась к нему Нина.
— Та не, тильки есть хочется, — сказал Заманский и сплюнул за окно.
— Кому сейчас поесть не хочется, — болезненно усмехнулась Казакова. — Потерпите, приедем — чайком угощу.
«Тю, холера ее возьми, она же ничего дурного не замышляет, — облегченно вздохнул Заманский. — Ишь, на чаепитие кличет. А шо, дивчина вроде гарна. Можно побалакать… Только вот… надо успеть прошвырнуться по хатам уплывших женок офицеров. Пошарить там. Заодно хронометры треба переховать. Ловко же я одурачил лейтенантиков и фитиля подпустил для отвода глаз, — удовлетворенно заулыбался он. — Нехай. А часики на хлебец выменяю. Лишь бы выжить. Придут «айзсарги» — зачтут все сполна…»
Машина уже подъезжала к городу. Повернувшись к Нине, Павел весело гоготнул:
— Чаек — дюже гарно!..
Чуть позже, на исходе дня, когда Заманский и Казакова еще тряслись в полуторке, в кабинет капитана Бондаренко вошли трое гражданских лиц в шапках-ушанках, телогрейках, перепоясанных солдатскими ремнями, которые обвисали под тяжестью подвешенных гранат. Замыкал троицу незнакомый военинженер, оставивший дверь открытой настежь.
— Кто такие? — резко спросил комбат.
Но незнакомцы не торопились отвечать, а повернули головы к двери, явно ожидая еще кого-то. Бондаренко решительно подошел к непрошеным посетителям и потребовал предъявить документы. Неизвестные переглянулись; один из них стащил с головы шапку, обнажив блестящую гладкую лысину, расстегнул верхнюю пуговицу телогрейки и, достав вчетверо сложенную бумагу, протянул ее капитану. Из удостоверения явствовало, что Военный совет Ленинградского фронта «уполномочил директора радиозавода тов. Форштера, старшего военпреда тов. Каратыша, инженеров тт. Черемина и Токачирова проверить работу установок РУС-2». Внизу печать и подпись: «Член Военного совета Ленинградского фронта, секретарь Ленгоркома ВКП(б) А. Кузнецов».
— Извините, меня никто не предупредил, — пробормотал Бондаренко, — а вас никто не сопровождает?
— Как это никто! Или я для тебя не авторитет? — в дверном проеме неожиданно выросла фигура полковника Соловьева. — Гостям угощение сообрази.
За начальником службы ВНОС шагнули в кабинет Ермолин и Осинин. Соловьев пояснил, обращаясь к директору завода:
— Я сразу комиссара и инженера пригласил, чтобы время не терять. Потому и задержался.
Вскоре все расположились вокруг комбатовского стола; перед каждым дымилась кружка с крутым кипятком, а для гостей выделили еще из НЗ по маленькому кусочку серо-желтого сахара и по черному сухарику: в этот день в третий раз в городе сократилась норма выдачи хлеба.
— Итак, начнем с приятного известия, — пробасил Соловьев. — Может, сами скажете? — посмотрел он на директора завода.
— Приятного мало, — отмахнулся Форштер. — Цеха свернуты, оборудование перевозится на берег Ладоги. Эвакуация, друзья мои.
— Но ведь два «Редута» вы нам даете?!
— Да, успели собрать, милостивый государь. Слава богу.
— Ну вот, чем плохо — будет восемь «дозоров».
— Семь, товарищ полковник, — поправил Осинин. — Разбитую в Пулково установку восстановить пока не удалось.
В повести ставятся острые нравственные проблемы неуставных отношений в воинских коллективах. Для массового читателя.
Над романом «Привал на Эльбе» П. Елисеев работал двенадцать лет. В основу произведения положены фронтовые и послевоенные события, участником которых являлся и автор романа.
Проза эта насквозь пародийна, но сквозь страницы прорастает что-то новое, ни на что не похожее. Действие происходит в стране, где мучаются собой люди с узнаваемыми доморощенными фамилиями, но границы этой страны надмирны. Мир Рагозина полон осязаемых деталей, битком набит запахами, реален до рези в глазах, но неузнаваем. Полный набор известных мировых сюжетов в наличии, но они прокручиваются на месте, как гайки с сорванной резьбой. Традиционные литценности рассыпаются, превращаются в труху… Это очень озорная проза.
Вернувшись домой после боевых действий в Чечне, наши офицеры и солдаты на вопрос «Как там, на войне?» больше молчат или мрачно отшучиваются, ведь война — всегда боль душевная, физическая, и сражавшиеся с регулярной дудаевской армией, ичкерийскими террористами, боевиками российские воины не хотят травмировать родных своими переживаниями. Чтобы смысл внутренней жизни и боевой работы тех, кто воевал в Чечне, стал понятнее их женам, сестрам, родителям, писатель Виталий Носков назвал свою документальнохудожественную книгу «Спецназ.
К 60-летию Вооруженных Сил СССР. Повесть об авиаторах, мужественно сражавшихся в годы Великой Отечественной войны в Заполярье. Ее автор — участник событий, военком и командир эскадрильи. В книге ярко показаны интернациональная миссия советского народа, дружба советских людей с норвежскими патриотами.
Заложник – это человек, который находится во власти преступников. Сказанное не значит, что он вообще лишен возможности бороться за благополучное разрешение той ситуации, в которой оказался. Напротив, от его поведения зависит многое. Выбор правильной линии поведения требует наличия соответствующих знаний. Таковыми должны обладать потенциальные жертвы террористических актов и захвата помещений.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.