Ленинград — срочно... - [30]

— Ладно, ладно, не будем отвлекаться от главного, — сказал Соловьев. — Военный совет фронта поставил перед нами очень ответственную задачу: в кратчайший срок создать вокруг осажденного города сплошное поле радиобнаружения. Теми средствами, которые у нас имеются в наличии, — подчеркнул Соловьев и многозначительно поглядел на Осинина. — Теперь вкратце об оперативной обстановке: фронт стабилизировался с отходом наших войск на рубеж Лигово, Верхнее Койерово, Большое Кузьмино, Ям-Ижора, Невская Дубровка. Гитлер трубит на весь мир, что теперь, блокировав город бомбежками и огнем артиллерии всех калибров, он сотрет Петербург с лица земли. Конечно, кукиш ему, такому не бывать! И все же… Немецкие бомбардировщики могут, едва миновав линию фронта, тут же начинать бомбометание. Подсчитано: от передовых позиций в районе Лигово до центра города им лететь не больше двух минут, а от наиболее удаленной Невской Дубровки — пять с половиной минут. За это время предупредить о налете обычными средствами наблюдения и оповещения практически невозможно. Поэтому вся надежда — на «Редуты». Такая катавасия получается. Вот и товарищей с радиозавода прислали, чтобы помочь нам правильно расположить установки, проверить их работу на местах. Ясно?.. Ну, что скажешь, комбат, — обратился Соловьев к Бондаренко, — докладывай свои соображения.

— Мы уже думали об этом, товарищ полковник, — поднялся Бондаренко, но Соловьев жестом усадил его…

— От токсовского «Редута» надо плясать. Он стационарный, его быстро не перебросишь… Впрочем, у нашего инженера расписаны все сектора обзора.

— Вот как! Что ж, давай показывай, чему в академии учили, — оживился Соловьев, повернувшись к Осинину.

Воентехник тут же разложил карту, на которой разноцветными карандашами были расчерчены овальные лепестки, пересекающиеся друг с другом и образующие своеобразный цветок.

— Это диаграммы направленности антенн каждой установки, — пояснил Осинин. — При таком расположении «Редуты» перекрывают «мертвые зоны». Создается четыре сектора наблюдения: дальние, ближние подступы к городу, Ладога и Финский залив с Кронштадтом.

— Что ж, неплохо задумано, — одобрительно сказал директор радиозавода, разглядывая карту. — Но только есть ошибочки… Мда-а, милостивый государь, есть, есть… Как это вы мыслите двумя станциями, установленными в городе, обеспечивать обзор в ближнем секторе? Мне известно, что в районах, которые намечены под позиции, нет ни единого возвышения. Следовательно, излучение будет захватывать лишь высоко летящие цели, а те самолеты, которые полетят на малых и средних высотах?..

— Один «Редут» поставим на каком-нибудь кургане. Тогда он будет следить и за нижней кромкой неба.

— Друг мой, но где же вы в Ленинграде найдете такой курган? — усмехнулся Форштер. — Или будете строить специальную возвышенность?

— Не будем, — вмешался Бондаренко. — Затащим «Редут» на крышу какого-нибудь дома. И делу конец.

— Идея хорошая. Я даже знаю такую крышу — здание НИИ. На ней институт много испытаний провел. Только как громоздкую машину с фургоном на нее поставишь? — озабоченно потер свою лысину Форштер.

— А что, завод не поможет? — Бондаренко улыбнулся.

— Друг мой, первые баржи с оборудованием и рабочими поплыли по Ладоге. Мне бы там сейчас следовало находиться, эвакуацией руководить. Так вот-с… — Форштер опять потер рукой лысину. — Делать нечего. Придется по старой памяти к такелажникам завода «Большевик» обратиться. Не откажут…

Заводские инженеры напомнили о том, что «Редуты» должны находиться вблизи линии электропередачи.

Когда все варианты были обговорены и наступило время разъезжаться по «точкам», поднялся Бондаренко.

— Я должен сделать официальное заявление уполномоченным Военного совета фронта.

— Пожалуйста, пожалуйста, — суетливо закивал директор завода, — только к чему такие формальности, голубчик?

— Вопрос серьезный. Да и не голубчик я, а комбат. До каких пор в радиобатальоне, который полностью теперь оснащен новой техникой, будет оставаться неизменным штатное расписание?

— Погоди, капитан, они-то при чем? — недовольно поморщился Соловьев и пояснил: — Я не раз выходил с предложением поменять штатное расписание в батальоне. Неудобства из-за этого большие, людей не хватает…

— Радиомастерская нужна позарез! — взволнованно перебил Осинин полковника.

— Забываетесь, товарищ воентехник. Сколько можно об этом говорить!

Осинин стушевался, вскочил красный как рак.

— Садись. А о радиомастерской рано еще думать. Сначала установки настрой, — пробурчал Соловьев.

— Ну нет-с, позвольте здесь с вами не согласиться. Нужна радиомастерская, да-ас! — поддержал инженера батальона директор завода. — И именно сегодня, чтобы, как вы, милостивый государь, говорите, настроить «Редуты» должным образом. У нас специально бригада таких «настройщиков» создана. Ведь станция, как самый чувствительный музыкальный инструмент, особого внимания к себе требует! Вот-с!.. Обязательно расскажем товарищам Кузнецову и Попкову о ваших заботах, а если удастся, и товарищу Жданову. — Смущаясь, обратился к Соловьеву и Бондаренко: — А за несоблюдение субординации простите, голубчики. Несведущ я в вопросах воинского этикета, хотя и звание генеральское имею.