Лекции по культурологии - [30]
Массовая культура и массовое общество становятся традиционными. Однообразным и привычным делается само разнообразие предметного вида культуры, а также потребности и способы их удовлетворения. Вместо торжества идеала приходит господство идолов и традиции. Идеал утрачивает жизненную силу, попросту исчезает.
Как мы говорили, идеал есть возведённая в абсолют идея творчества. Она отвечает глубинной потребности человека. На фоне идеала всякая цель становится, в конце концов, средством, этапом на пути к идеалу. Если же цель замещает и заслоняет собой идеал, то она превращается в видимость идеала, который угасает и утрачивает свою привлекательность, свою творческую природу.
Рассмотрим это на примере работы художника. Он имеет замысел, образ. Вначале он грунтует поверхность холста или стены, чтобы ничто постороннее не помешало появлению образа. Создаётся чистое поле творчества, на котором художник мысленно видит только свой образ. После этого он набрасывает контуры работы. Рука, возможно, самый чуткий орган художника, выносит на чистое поле творчества образ, созревший в его мыслях. Потребность сделать образ зримым для других художник удовлетворяет в процессе своей работы. Между этой потребностью и её удовлетворением существует некоторая дистанция, которую он должен преодолеть сам. Преодоление дистанции, путь – это и есть собственно творчество. Создав произведение, художник часто утрачивает интерес к нему, он ищет новые образы.
Теперь представим себе, что по мановению волшебной палочки у художника появляются не только образы, но и их изображение на холстах. Дистанции уже нет, всё, что художник искал или мог найти, находится перед ним. Нет потребности, которая тут же удовлетворяется, но нет и творчества. Легко понять, что и художника при этом не будет.
О. Кромвелю принадлежат слова:
«Быть ищущим – почти то же, что стать нашедшим: кто раз начал искать, тот не успокоится до конца. Счастливы нашедшие, но счастливы и ищущие».31
В массовой культуре счастье поиска вытесняется страстью к потреблению и обладанию. Здесь культура – это не образование человека, а образование мира вещей, которые нередко «образованнее» или «умнее» тех, кто ими пользуется.
Массовая культура – превращение потребности в творчестве в стремление к новизне и остроте ощущений, к сенсационности и т.п. При этом и само творчество отличается кажущейся новизной, остротой ощущений, сенсационностью, т.е. видимостью творчества. Эту видимость и соответствующие потребности легко создают и удовлетворяют социальные институты с помощью средств массовой коммуникации.
Таким образом, в условиях массовой культуры устраняется дистанция между человеком и идеалом, который становится целью или стремлением к обладанию результатами чьего-то творчества. В определённом смысле идеал трансформируется в традицию приобретения вещей, знаний, должностей, званий и т.д. В конечном счёте, это проявляется в создании образа жизни со стандартным или модным набором ценностей. Нетрадиционное общество превращается в традиционное.
Показателем разложения идеала является снижение уровня запросов, претензий, потребностей. То, из-за чего люди «сходят с ума», также является характеристикой уровня культуры в обществе. Но сегодня психиатры отмечают снижение уровня притязаний у своих пациентов. Когда-то они мнили себя Цезарями или Наполеонами; сегодняшние больные не могут расстаться с образами завмагов или директоров школ.
В газете был описан случай, когда в одном из классов учительница предложила детям написать о своих мечтах. Оказалось, ребятам нужно немногое: красивую импортную ручку, немецкую куклу, финскую жвачку. Такой примитивизм потребностей характеризует, конечно, не только российскую школу, которой очень непросто даётся развитие творческих способностей в детях. В целом такие «мечты» детей свидетельствуют о разложении идеала в обществе. А также о том, что завтра они будут достоянием взрослых.
Социальный идеал – это идея самотворчества. Русский философ В. Соловьев полагал, что для человека естественно стремиться разумом – к истине, волей – к добру, чувством – к прекрасному. Образованность или стремление к истине, добру и красоте осуществляется на основе соответствующих мер. Для истины мерой служит сам человек, для добра – свобода, для прекрасного – любовь. В религиозном идеале, как мы говорили, предполагается, прежде всего, любовь человека к Богу. Воплощением триединства истины, добра и красоты, или его олицетворением, должен быть каждый человек. Только в отношении отдельного человека допускается совпадение цели и идеала.
Если же подобное совпадение происходит в отношении всего общества, когда оно является субъектом и носителем триединства истины, добра и красоты, то компоненты идеала расходятся как бы по «разным квартирам». Кто-то добывает «истину», кто-то делает «добро», кто-то творит «красоту». Отдельный же человек «истину» воспринимает как догму, «добро» – как указание к действию, «красоту» – как предмет культа и поклонения.
В своё время академик В.А. Легасов, анализируя причины Чернобыльской трагедии, пришёл к такому выводу:
Учебное пособие включает около 400 статей по вопросам истории и философии науки, в которых изложены важнейшие проблемы и мировоззренческие принципы философии и методологии научного познания. Часть статей посвящена видным учёным, философам, внёсшим весомый вклад в становление философии науки.Для преподавателей, аспирантов, соискателей и магистрантов вузов, всех, интересующихся предложенным кругом проблем.
Кто такие интеллектуалы эпохи Просвещения? Какую роль они сыграли в создании концепции широко распространенной в современном мире, включая Россию, либеральной модели демократии? Какое участие принимали в политической борьбе партий тори и вигов? Почему в своих трудах они обличали коррупцию высокопоставленных чиновников и парламентариев, их некомпетентность и злоупотребление служебным положением, несовершенство избирательной системы? Какие реформы предлагали для оздоровления британского общества? Обо всем этом читатель узнает из серии очерков, посвященных жизни и творчеству литераторов XVIII века Д.
Мир воображаемого присутствует во всех обществах, во все эпохи, но временами, благодаря приписываемым ему свойствам, он приобретает особое звучание. Именно этот своеобразный, играющий неизмеримо важную роль мир воображаемого окружал мужчин и женщин средневекового Запада. Невидимая реальность была для них гораздо более достоверной и осязаемой, нежели та, которую они воспринимали с помощью органов чувств; они жили, погруженные в царство воображения, стремясь постичь внутренний смысл окружающего их мира, в котором, как утверждала Церковь, были зашифрованы адресованные им послания Господа, — разумеется, если только их значение не искажал Сатана. «Долгое» Средневековье, которое, по Жаку Ле Гоффу, соприкасается с нашим временем чуть ли не вплотную, предстанет перед нами многоликим и противоречивым миром чудесного.
Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.
Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .
Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.