Лекарство от зла - [12]
Этой ночью дежурит сестра, которая умеет причинять боль. Она любит допоздна смотреть телевизор, любит, чтобы ее слушали. Я умею слушать. Она ненавидит клинику и больных. Читает труды Сталина, у нее над головой висят портреты Сталина и других. Сестра и Сталин знают, что труд может все исправить. Только она знает, что трудовые лагеря могут исправить всех свихнувшихся, и не надо тратить так много денег на лекарства и на еду. Я люблю смотреть на эту сестру. У нее на шее есть одно место, в котором пульсирует и растет, как чирей, вся ее злоба. Мне очень хочется прикоснуться к нему. Женщина в белом дышит и выдыхает ненависть. Она часами стоит перед клетками с буйными сумасшедшими и пристально смотрит им в глаза. Они кричат и бросаются на решетки, раздирают себя своими грязными ногтями, кусают себя до крови и возбуждаются. Это она любит больше всего. Возбужденные половые органы взбесившихся мужчин, запертых в клетках. Эстетично. Она продолжает наблюдать за ними с интересом исследователя до тех пор, пока они не начнут плеваться пеной. И кровью. Я думаю, что кровь нравится ей и по виду, и по вкусу. Эта сестра может заставить даже камень выплюнуть свою душу. Она может. Но у меня есть шприц и валиум. Я стою перед дверью в сестринскую и стучусь. Мое тело резко открывает дверь, а сознание неохотно входит. Она спрашивает, за лекарством ли я пришла. Нет. Я пришла поболтать. Это ее успокаивает. Я спрашиваю ее о разных вещах. Она рассказывает с удовольствием. Любит жаловаться. Она живет с бабушкой. Старушка очень больна, и ее не хотят брать ни в больницу, ни в дом престарелых. У нее прогрессирующий склероз. Она дает своей бабушке двойную дозу снотворного и еще что-то, чтобы ей помочь. Ей осталось немного, но… Я тоже положила двойную дозу валиума в кекс, которым угостила сестру. Зло в белом любит полакомиться. Она ест быстро, почти не жует и ее рот всегда остается пустым. Я не уверена, что снотворное действует на сестер из психиатричек, но надо попробовать. Действует. Ее глаза смеживаются. Тот самый гейзер с ненавистью пульсирует на своем обычном месте. Если зажать его рукой, то выдавится грязь. Надо быть очень осторожной. Грязь может облить меня, и я не смогу очиститься за всю свою жизнь. Я знаю, что за день до этого все сестры и санитары сдавали кровь. Я поднимаю ее рукав и нахожу маленькую красную точку. Всовываю в нее иглу и впускаю немного чистого воздуха. Сначала я думаю ввести совсем немного, но сейчас мне кажется, что ей нужно много-много воздуха, и я дам ей его. Выходит капелька крови. Чирей на шее перестает пульсировать. Ее глаза с шумом открываются, будто бы по телу проходит электрический ток. Мне знаком этот взгляд. Она мне уже неинтересна.
Я беру тарелку и осторожно выхожу в коридор. Когда матери рожают детей, чувствуют ли они, что появилось чудовище? У нее нет матери. Я подхожу к раздевалке для персонала. Ее мать не может видеть, с каким интересом ее творение наблюдает за голыми, израненными человеческими телами, лежащими на цементных плитах. Я захожу в раздевалку и нахожу шкафчик меньшего зла. Он похож на родного брата покойной. Она наблюдала, как их гениталии опадают и сжимаются, он бил человекозверя плеткой и держал его в ошейнике. Я вытираю шприц и вставляю его в одежду санитара-дрессировщика. Он — меньшее зло. Я наметила и его. Человекозверь — мой друг. Санитар держит его на цепи. Через несколько часов начнут мыть коридоры. Вымоют все, даже зло. Хочется спать. Я буду спать спокойно, глубоко. Так спал богатырь, когда отрубил девять голов Змею Горынычу. Спокойной ночи. Утро вечера мудренее. Почему так? Я подумаю об этом, когда стану мудрой.
Десять с половиной голов
Это утро похоже на любое другое утро в больнице. В коридорах шумно, слышны обычные подвывания, хныканье и ругань. Я начинаю удивляться, неужели зло невозможно уничтожить. Никому не хочется работать. А зачем? Главное — получить зарплату. После обхода начались шушуканья. Так же переговаривались за моей спиной, когда меня с треском выгнали из комсомола. Так же шептались по городу, когда я бросила школу и убежала с цыганским табором.
Украсть курочку. Накормить медведя. Смотреть в чужие руки — это все равно что считать деньги в чужом кармане. Я буду пить, ты будешь платить, дружище… Буду — ненавижу это слово о каком-то будущем, туманном и неопределенном. События или случаются, или никогда не происходят. Сейчас меня схватят или нет. Имею в виду, что тут не Америка… Сбежать некуда. Тебя всегда найдут. Меня не находят. У меня нет мотива. Мотив есть у меньшего Зла. Все знают, как ненавидели меня сестра и санитар-дрессировщик. Нашли шприц, на иголке — засохшая кровь. Известно, чья она. Я чувствую себя хорошо, но никто не спрашивает меня. Может быть, несчастную бабку устроят в дом престарелых, а может, умрет себе спокойненько.
На два зла меньше. Трудно поверить. Я гуляю по двору. Земля устала от бесконечной зимы, ей захотелось показаться в новом наряде. Люблю маленькие зеленые почки на деревьях. Я называю их подростковыми прыщами. Они не портят лица земли, а наоборот. В них есть что-то чистое, материнское. Я часами разглядываю зеленые почки. Человекозверь спокоен. Он не привязан цепью к клетке, его даже выпускают на прогулку. Скачет возле меня и лижет мне руку. Он знает. Озверевшие тела больше не бросаются на решетки. Их нечеловеческая сила направлена на созерцание пробуждающейся жизни. Деревья зарастают и превращаются в симпатичных растрепанных парней. Как в них не влюбиться!
Германия, 1939 год. Тринадцатилетняя Магда опустошена: лучшую подругу Лотту отправили в концентрационный лагерь, навсегда разлучив с ней. И когда нацисты приходят к власти, Магда понимает: она не такая, как другие девушки в ее деревне. Она ненавидит фанатичные новые правила гитлерюгенда, поэтому тайно присоединяется к движению «Белая роза», чтобы бороться против деспотичного, пугающего мира вокруг. Но когда пилот английских ВВС приземляется в поле недалеко от дома Магды, она оказывается перед невозможным выбором: позаботиться о безопасности своей семьи или спасти незнакомца и изменить ситуацию на войне.
Кэти Акер и Маккензи Уорк встретились в 1995 году во время тура Акер по Австралии. Между ними завязался мимолетный роман, а затем — двухнедельная возбужденная переписка. В их имейлах — отблески прозрений, слухов, секса и размышлений о культуре. Они пишут в исступлении, несколько раз в день. Их письма встречаются где-то на линии перемены даты, сами становясь объектом анализа. Итог этих писем — каталог того, как два неординарных писателя соблазняют друг друга сквозь 7500 миль авиапространства, втягивая в дело Альфреда Хичкока, плюшевых зверей, Жоржа Батая, Элвиса Пресли, феноменологию, марксизм, «Секретные материалы», психоанализ и «Книгу Перемен». Их переписка — это «Пир» Платона для XXI века, написанный для квир-персон, нердов и книжных гиков.
Сухум. Тысяча девятьсот девяносто пятый год. Тринадцать месяцев войны, окончившейся судьбоносной для нации победой, оставили заметный отпечаток на этом городе. Исторически желанный вождями и императорами город еще не отошел от запаха дыма, но слово «разруха» с ним не увязывалось. Он походил на героя-освободителя военных лет. Окруженный темным морем и белыми горами город переходил к новой жизни. Как солдат, вернувшийся с войны, подыскивал себе другой род деятельности.
Когда пожилой Мюррей Блэр приглашает сына и дочерей к себе на ферму в Нью-Гэмпшир, он очень надеется, что семья проведет выходные в мире и согласии. Но, как обычно, дочь Лиззи срывает все планы: она опаздывает и появляется с неожиданной новостью и потрепанной семейной реликвией — книгой рецептов Фанни Фармер. Старое издание поваренной книги с заметками на полях хранит секреты их давно умершей матери. В рукописных строчках спрятана подсказка; возможно, она поможет детям узнать тайну, которую они давно и безуспешно пытались раскрыть. В 2019 году Элизабет Хайд с романом «Спросите Фанни» стала победителем Книжной премии Колорадо в номинации «Художественная литература».
«У крутого обрыва, на самой вершине Орлиной Скалы, стоял одиноко и неподвижно, как орёл, какой-то человек. Люди из лагеря заметили его, но никто не наблюдал за ним. Все со страхом отворачивали глаза, так как скала, возвышавшаяся над равниной, была головокружительной высоты. Неподвижно, как привидение, стоял молодой воин, а над ним клубились тучи. Это был Татокала – Антилопа. Он постился (голодал и молился) и ждал знака Великой Тайны. Это был первый шаг на жизненном пути молодого честолюбивого Лакота, жаждавшего военных подвигов и славы…».
Овдовевшая молодая женщина с дочерью приезжает в Мемфис, где вырос ее покойный муж, в надежде построить здесь новую жизнь. Но члены религиозной общины принимают новенькую в штыки. Она совсем не похожа на них – манерой одеваться, независимостью, привычкой задавать неудобные вопросы. Зеленоглазая блондинка взрывает замкнутую среду общины, обнажает ее силу и слабость как обособленного социума, а также противоречия традиционного порядка. Она заставляет задуматься о границах своего и чужого, о связи прошлого и будущего.