Легкомысленная соблазнительница - [12]

– Что ты делаешь?

– Угомонись, Джина. Ты хотела поговорить, и сейчас моя очередь.

Она вскинула руки в попытке освободиться, но Картер твердо держал ее, будто желая пригвоздить к месту.

– Расслабься. Ты никуда не уйдешь до тех пор, пока я не скажу то, что хочу сказать.

– Хорошо. – Джина скрестила руки на груди, сдерживая волну возбуждения, пронзившую все тело, когда руки Картера скользнули вниз, схватив ее за бедра. – Можешь насладиться моим безраздельным вниманием. Но я не понимаю, о чем тут еще говорить.

Им не следовало стоять так близко, но выбора у Джины не было – разве что закатить истерику перед посетителями бара, которые уже проявляли к их беседе неподдельный интерес.

– А ты осталась такой же вспыльчивой, как я посмотрю.

– Это то, что ты хотел сказать?

Картер снова прыснул. Мускулистое бедро коснулось ее ноги, и Джина отпрянула от него, только чтобы попасться в ловушку, коснувшись другого его бедра.

– Во-первых, можешь засунуть свои извинения в одно из тех славных мест, куда не доходят солнечные лучи.

Джина втянула воздух ртом, шокированная его грубостью.

– Вот и прекрасно, тогда я должна…

– Тихо, я еще не закончил.

Она послушно закрыла рот.

– Во-вторых, ты, возможно, и оказалась у меня первой, но я не был таким уж робким придурком. Не ты овладела мной – я тебя взял.

От его обольстительного рычания страстный пыл снова нахлынул на Джину.

– И, в-третьих, я сам разрушил свой брак, без твоей помощи.

– Не понимаю, как ты можешь так говорить, ведь я соблазнила тебя за две недели до твоей свадьбы. – Его нудный морализаторский тон вывел Джину из себя. – Я знала, что ты помолвлен, и все-таки пошла на это. Намеренно.

– Полагаю, я уже коснулся этой темы в пункте два. – Глаза Картера озарились веселостью, что еще больше разозлило и распалило Джину. – Ты не заставляла меня делать то, чего я не хотел. Так что с чистой совестью можешь перестать расстраиваться.

– О, я тебя умоляю… – прошипела она. – То, что сейчас ты смотришь на ту ночь через затемненные тестостероном очки, не меняет того факта, что я, я соблазнила тебя, не наоборот! Ради всего святого, я практически набросилась на тебя, ты даже не успел меня поцеловать!

– Значит, я был тяжелым на подъем. И что с того? В конечном счете я ведь разобрался, что к чему.

Руки Картера проползли вверх до ее талии.

– Прости, что ты делаешь? Я тебя не смущаю? – взвизгнула Джина, когда синие глаза потемнели, приобретя опасное выражение, и Картер подался вперед, вдыхая аромат ее волос.

– Нисколько.

Джина отодвинулась, но он лишь усмехнулся, наслаждаясь ее своенравностью.

– Ты пахнешь по-другому, – пробормотал Картер. – Поменяла свой шампунь?

– За десять лет? – растерялась она. – Да, конечно.

– Мне нравится. Новый аромат более сложный, но такой же сексуальный.

Джина подалась назад, чувствуя, как охватившая тело пульсация возбуждения выходит из-под контроля.

– Мне действительно пора.

Руки Картера опустились, но потом он потянулся вперед, чтобы убрать прядь волос ей за ухо.

– Нет, не пора. – Картер похлопал по соседнему табурету. – Останься. Выпей еще чего-нибудь. Давай поговорим. Десять лет назад нам так и не представился удобный случай сделать это.

Ей следовало отказаться. Сидеть рядом с ним за бокальчиком-другим было опасно, особенно сейчас, когда ее эрогенные зоны прямо-таки плавились. Но когда Картер сжал рукой ее талию, направляя к табурету, и прошептал: «В чем дело, моя сладкая? Боишься, что не сможешь сопротивляться желанию снова меня обольстить?» – напряженность вдруг испарилась, и Джина рассмеялась.

Его слова могли показаться высокомерными, но с этими озорными искорками, танцевавшими в синих глазах, больше напоминали вызов. А Джина не могла противостоять ни одному вызову.

Она задержала взгляд на широких мышцах его груди и редкой поросли, проглядывавшей в открытый ворот рубашки.

– Уверена, я с этим справлюсь, если как следует постараюсь.

Картер грубо загоготал.

– Твоя правда! – Он снова забрался на табурет. – Сядь. Ты ведь сама этого хочешь.

Джину так и тянуло назвать его высокомерным наглецом, но, к сожалению, она не могла. Потому что Картер был прав. Она хотела остаться – и не только из-за возбуждения, пульсировавшего сквозь каждую пору. Джине хотелось знать, почему он так сильно изменился.

– Ладно, твоя взяла, – уступила Джина, вскакивая на табурет. – Еще одну содовую на дорожку.

– Только содовую? Брось, это же вечер пятницы! Ты же не стала хорошей девочкой за то время, что мы не виделись, не так ли?

– Это вряд ли, – рассмеялась Джина. – Просто алкоголь добавляет лишние фунты в такие места, откуда их потом чрезвычайно трудно согнать. А проводить лишние полчаса в спортзале каждое утро умопомрачительно скучно.

Его взгляд скользнул по ее фигуре, заставив соски напрячься, а мышцы бедер – ослабнуть.

– Что ж, похоже, время в спортзале потрачено не зря.

«Будь начеку!» – приказала себе Джина.

– Я передам это своему личному тренеру, – язвительно заметила она, теребя соломинку в содовой. – Не сомневаюсь, он оценит комплимент.

– Обязательно передай, – пробормотал Картер и отвернулся, чтобы подать знак бармену.

От этого жеста рукава рубашки обтянули его бицепсы, вызывая у Джины новый прилив желания. Она оторвала взор от выпуклых мускулов, изогнувшихся под белым льном, и закашлялась.