Легкое пламя. Триллер для двоих - [6]
– Наконец, – Кирилл приободрился.
Маша уставилась на него, как будто видела впервые. Смотрела долго-долго. Было нестерпимо душно, обгоревшие плечи болели. Она чувствовала благодарность и нежность к нему, как будто солнце вдруг смиловалось, померкло, оставив в покое тело, стерев из памяти все то, что, казалось, было невозможно изменить или забыть. Что именно? Славку?
Последнее лето детства
Думка-дамка-дымка, фактом, файлом, фантомом. В 1983-м году они втроем пошли в одну и ту же школу. Кирилл переехал от московской бабки к другой, ленинградской, и поселился недалеко от Невского проспекта, а Славкиного отца, полковника, перевели в Ленинград по назначению. Ухаживали за Машей оба. Маша в какой-то момент даже не могла их друг от друга отличить, мальчишки всегда появлялись вместе, подтянутые, гладко подстриженные, в синих формах, почти как морячки из Нахимовского училища. Обоих Маша знает на протяжении двадцати пяти лет. Славку она как встретила только два года назад, а с Кириллом – общалась все это время и вот только что… Кирилл – сын лучшей подруги Веры Ивановны, Машиной мамы, как он сам недавно декларировал – потомок старинного рода и писатель. Славка… нет! Славка – совсем нет.
Какая была Машка тогда? Худая, русая, почти белесая, вечно в ситцевых платьях в горошек. Была в ней некоторая раздражающая для сверстников наивность, даже глупость, детская непосредственность, доверчивость, и, унаследованная от матери – восприимчивость. Смеялась она редко, вечно хмурилась, но переживала все, что с ней случалась, нелегко и терпеливо.
Тогда, в детстве, на даче в Мельничном Ручье, под Ленинградом, Маша, Кирилл и Славка отдыхали все вместе. Допоздна ходили под чужими заборами, рвали малину, накалывая руки и спотыкаясь о коряги, потом тайком убегали на озеро, когда родители уезжали в город, а они оставались на попеченье бабушек. Как-то задержались за разведением костра до трех часов ночи. Машина девяностолетняя бабушка, которая к тому времени очень плохо видела, почти наощупь обошла огромный участок, весь в яблоневых деревьях и крапиве, в настойчивой попытке Машу найти, а потом долго ругала и плакала. На Машины вопросы «а можно я все-таки завтра пойду в кино», все повторяла, «Иди, если есть совесть!»
– Так это значит, что идти можно! Ведь если бы у тебя не было совести, ты бы не пошла! – комментировал Кирилл.
На той же даче в Мельничном ручье летом собирались все. Машины родители, родители Кирилла. Славка жил у двоюродной тетки, «третьей водой на киселе». Отец его был всегда занят, а мать работала в Африке, и Славка теперь видел ее только два раза в год, когда она приезжала из заграничной командировки с кучей подарков, железной дорогой и засушенным крокодилом. Главным и долгожданным гостем, была Виктория, тетка Кирилла, грузная женщина-армянка, которая шла с железнодорожной станции пешком, приходила с пятью котомками, рано утром, и ставила на стол огромную корзинку с едой, а в вазу – букет цветов. Когда она приезжала и, задыхаясь, рассказывала, как долго добиралась, как не было электричек целый день, и как уже на вокзале, она, наконец, купила вот этого самого цыпленка и букет хризантем, все на даче знали, что лето началось.
По вечерам они репетировали спектакль. Премьера должна была состояться на соседней даче у Оксанки. Оксанка тоже жила с бабушкой и дедушкой, Целей Ефимовной и Георгием Иосифовичем. Оксанка одевалась уже совсем как взрослая, ругала советскую власть и разрабатывала сценарий выступления, четко фиксируя его в блокноте. Заключительным номером было выступление Аллы Пугачевой, которую исполняла грузная и высокая девушка по имени Наташа, а Маше доставалась роль Раймонда Паулса. Нужно было с сидеть на скамейке и делать вид, что она бренчит по клавишам, спокойно и равнодушно. Виктория неизменно присутствовала на каждой репетиции и давала ценные указания: «Главное – поэээзия!» Смятый Корней Чуковский валялся чуть поодаль, и Оксанка, аккуратно заправив хвостик кудрявых каштановых волос назад, декламировала Мойдодыра. «Какая обворожительная дэвушка, – говорила Виктория, почему-то отдавая предпочтение именно Оксанке. «А я …такая же?» – спрашивала Маша, запинаясь. «И ты – умная», – говорила Виктория, бросая чарующую улыбку. Маша обижалась. Ей казалось, что Оксанка и, правда, – верх совершенства, в отличие от нее. Оксанка была старше Маши на два года, и в ее глазах играли четкие огоньки чего-то женского, взрослого. Ее полные ноги были затянуты в фирменные вельветовые брюки с пряжками, и Кирилл давно засматривался на ее грудь, которая активно проступала через белую футболку с надписью «Forever». А еще Оксанка душилась терпкими цветочными духами. Нарочитый запах, казалось Маше, должен был отпугивать, раздражать, тем более ее мама Вера Ивановна говорила, что Оксанка «препротивнейшая», но Кириллу и даже Славке духи нравились. К Оксанке они относились с большим уважением, говорили с ней как-то по-особому, размеренно, серьезно, а ей, Маше, могли просто свиснуть через забор: «выходи!». Маша при этом бросалась в назначенное место, как они договорились два дня назад. Оксанка так никогда не делала. Впрочем, Славка, в отличие от Кирилла, приглашал Машу на встречу еще и особой песенкой, которую не насвистывал, а напевал, как змейку звал из нелепого вещевого мешка, подсмотренного в фильме про волшебную лампу Алладина. Он был сосредоточен, редко улыбался и пропадал целый день в гараже, где чинил вечно сломанный велосипед, налаживая непослушную педаль и поправляя куртку. Ту самую, которая так быстро стала ему мала в плечах.
Поэтессы – еще опаснее, чем поэты. Страстные женщины, отдающие свои слова и чувства, возможно, проживающие несколько любовных историй одновременно…Стихи русских поэтесс обращены к мужчинам, женщинам, нередко – к вымышленным героям. Тем не менее именно личные переживания больше всего отражаются даже не в самих словах, а в ритме, музыке, даже паузах стихотворного произведения. Монолог с самой собой, нежная беседа, пылкие признания, ненависть, негодование, даже истерика – каждое движение души… Часто их скрытые желания, надежды и мечты воплощаются именно в строках, а не в реальной жизни…
«…все и всегда были влюблены: если не в самом деле, то хоть уверяли себя, будто влюблены; малейшую искорку чего-то похожего на любовь раздували из всех сил», – писал о своих современниках-поэтах Владислав Ходасевич. И действительно – поэты Серебряного века жили в любви, дышали любовью. Их сложные взаимоотношения не позволяли заглушить самое важное – способность чувствовать, ощущать мир, таким противоречивым, какой он есть. Анна Ахматова и Николай Гумилев, Георгий Иванов и Ирина Одоевцева, Владимир Маяковский и Лиля Брик, Сергей Есенин и Айседора Дункан – читая эти любовные истории, в какой-то момент становится жутко от одной мысли, что человек может одновременно пережить, испытать столько неоднозначных эмоций.
Я попала в сказку! Точнее — в переделку… Ещё вчера я была библиотекарем и любила читать книжки о приключениях. Сегодня жизнь подарила мне «сказочного» жениха, но им оказался жуткий чёрный дракон. А всё потому, что он принял меня за свою невесту в облике ящерицы и утащил в подземный замок. Теперь мне предстоит расколдоваться, спастись от дракона и… возможно, разгадать пару-тройку загадок!
Леся всю жизнь справляется со своими проблемами в одиночку, не ожидая никаких даров от судьбы. У нее отлично получается – она растит детей, зарабатывает деньги… В общем, крутится как белка в колесе. И, конечно же, как всякая женщина, мечтает о личном счастье… Много ли женщине нужно? Всего лишь любящий мужчина. И наконец Леся встречает его! Она любит и любима. Она счастлива. И не важно, что друзья сомневаются в искренности чувств ее избранника, и не важно, что судьба подает знаки об опасности, – Леся привычно верит только себе, не понимая, к какой катастрофе стремительно приближается.
В первый день весеннего семестра у помощницы директора студенческого общежития Хизер Уэллс появилось много поводов для беспокойства. Одна из девушек колледжа потеряла голову, причем в буквальном смысле… Тело убитой загадочно исчезло. Перепуганные студенты… Полная неразбериха в личной жизни: бывший жених настаивает, чтобы Хизер присутствовала на его свадьбе… долго отсутствовавший отец намеревается наладить отношения и даже пожить у дочери… любимый мужчина никак не поймет, что она – девушка его мечты… Но хуже всего, что Хизер начинает собственное расследование убийства…Ироничный детектив, продолжение книги «Я не толстая».
За ней следят. Она не может избавиться от ощущения опасности.Она, историк Эбби Мейтленд, занимается подготовкой экспозиции испанских сокровищ и прекрасно понимает, что является мишенью для убийцы.И спасти ее может лишь один человек – отчаянный авантюрист Зан Дункан, мужчина, которою Эбби опасается едва ли не сильнее, чем преступника.Придется довериться Зану – и с этим уже ничего не поделать.Но можно ли поверить в искренность его любви?..
Великолепная Мадлен полна радости, красоты и очарования. Нищая русская эмигрантка, она становится королевой парижского полусвета, и вся ее жизнь — фантастический карнавал, вихрь страстей посреди огромного, изумительно красивого города на чужбине.Втянутая в круг порока и шпионажа, блистательная ночная кокотка, похожая на женщин Тулуз-Лотрека, она внезапно встречает свою настоящую любовь. Это русский Великий Князь в изгнании.Ее знатного избранника группа заговорщиков пытается втащить в предательскую, смертельно опасную авантюру.Спасутся ли влюбленные от преследования? Вернутся ли на благословенную родину, или это останется их несбыточной мечтой?.
Все есть у Петра Манихина – деньги, красавица-жена, огромный дом, где находится место и верному телохранителю, и девушке, ставшей Петру почти дочерью. Но страшная болезнь заклеймила его, превратив лицо в жуткую бронзовую маску. Врачи признали, что дело в медленном, но непрерывном отравлении организма Манихина мышьяком. Что это – кара за давний грех? Но получается, что тогда к этому причастен кто-то из домашних? Петр запутался. Он не может подозревать своих. И, казалось, когда выхода уже не было никакого, на помощь приходит врач «Скорой помощи» Александр Меншиков.