Легкое пламя. Триллер для двоих - [7]
Хозяйка усадьбы, где жила Маша, Кира Николаевна, негласно правила одновременно четырьмя участками. Бывшая гид при гостинице «Москва» раньше плавала заграницу, то есть была хорошо подкована в вопросах дипломатии и на даче наглядно проявляла свои способности. Ее первый муж, старый еврей, жил поодаль в бывшей, как говорила Машина прозорливая бабушка, конюшне, а новый муж, получивший прозвище «управляющий», обитал в «хозяйском доме». Кира Николаевна практически не появлялась на даче, а, появившись, вечерами играла на огромном рояле, который стоял на закрытой территории дачи, в ее собственной гостиной. Над роялем висел огромный Айвазовский, «Девятый вал», и когда она, наконец, заканчивала концерт и выходила «в люди» (чтобы объявить, что все едут в кино и, хлопнув при этом, дубовой дверью), картина била о Машину стенку. Кино было во Всеволожском, в десяти километрах от Мельничного, и туда ехали на машине ее сына, выпускника Военной Академии, который потом по уши влюбился в мать Кирилла, Анастасию Владимировну, да так сильно, что всем одновременно пришлось с дачи съехать, такие жуткие скандалы разгорались по ночам. В какой-то момент Кира Николаевна, наконец, купила огромного дога, серого и злого, который был грозно представлен управляющему и матери Кирилла, видимо, в качестве назидания. Мать Кирилла правильно отреагировала на собаку, на даче бывала реже, и дог, уже совсем прирученный, стал теперь Машиным с компанией главным соучастником вылазок за хозяйской малиной и ревенем, и даже играл в финальном спектакле.
Как-то Славка спросил Машу, очень глубокомысленно и важно:
– К тебе когда-нибудь утром приходил мужчина?
– Нет, – поперхнувшись яблоком, также серьезно парировала Маша.
Утро в Мельничном ручье было необыкновенным. Пахло цветами и свежескошенной травой, и Маше было нестерпимо хорошо от ощущения крепости собственного тела, запаха высушенных прямо на улице накрахмаленных простынь с ароматом яблок, горькой вишни и смородины. Она проснулась от того, что кто-то стучал прутиком по оконному стеклу. Было солнечно, небо, еще совсем холодное, бледно-сизое, проглядывало сквозь дрожащее туманное марево утра, а воздух был по-летнему свежим, почти морским, южным. Она повернулась на кровати, и одеяло неловко сползло на пол. Славка повис на окне, пытаясь просунуть туда непослушный прутик и коснуться Машиной руки. Он несколько секунд смотрел ей в глаза, а потом спрыгнул вниз на землю и убежал.
Днем они часто играли, обычно – в мальчишеские игры. «Банка» была самой интересной из них, потому что ей предшествовали особые приготовления. Кирилл с серьезным видом собирал по всей округе палки, устанавливал их на пыльной песчаной дороге в качестве подпорок, а потом ставил на них большую консервную банку, которую нужно было сбивать битой. Ее он собственноручно вырезал тонкой пилой из поваленной соседями березы. Когда они играли, Маша кидала палку первая и всегда – не глядя. Палка улетала на сто метров влево, не касаясь банки вовсе, поэтому свой негласный приз – потрогать Славку за ухо – Маша никогда не получала. Зато другая игра была намного динамичнее и опаснее. Мальчишки били футбольным мячом о кирпичную стенку возле поля. Отскок был непредсказуем, и когда Маша, в очередной раз, промахивалась, бодро шагнув ногой в другом направлении, Кирилл многозначительно фиксировал «провал», отметив его тонкой тополиной палочкой на песке. Когда таких «отметин» было десять, Маше нужно было «понести наказание», то есть зажать мяч между ног и скакать с ним то расстояние, которое кто-то из мальчишек отмерил, в зависимости от количества пропущенных ударов. Кирилл никогда не вышагивал Машин «маршрут», а нарочито услужливо «выпрыгивал» его. Каждый последующий шаг он отмерял плевком, который смачно печатал на пыльном асфальте, а потом, разбежавшись, отталкивался от собственной слюнявой метки, прыгая – дальше. Маша люто ненавидела эту игру, но никогда ее не избегала, ожидая, что в последний момент ее позовет домой мама, или появится, наконец, Славка, который обязательно проскачет гадкую дорожку сам. Так, собственно, обычно и было.
Как-то на дачу приехал иностранец. Кира Николаевна привезла новозеландца, и он выхаживал по их владеньям гордый как петух и вежливо кланялся.
– Ты видела? – Кирилл был взъерошен и возбужден от бега, но казался счастливым. Протянул Маше целый «блок» разноцветной и пахучей импортной жвачки:
– Что это?
– Ты такого не пробовала. Это самое вкусное, что может быть!
– Мороженое, что ли?
– Я теперь самый счастливый человек на свете! – шептал Кирилл.
– Почему?
– Вкладыши!
Смешные картинки с «микки-маусами», цветными картинками животных из мультиков, прилагались в качестве презента к недоступной тогда импортной жвачке. На них потом «играли» в школе: лупили ладошкой по подоконнику – перевернется или нет. Перевернется картинкой вверх – твое. Не перевернется – вкладыш проигран. Иностранец жил у Киры Николаевны долго. Под конец своего пребывания он совсем как-то обветшал, обветрился. Душа, чтобы мыться на даче, тогда не было ни у кого, а на озеро он ходить почему-то боялся. А когда, наконец, общими усилиями, он туда, на это озеро отправился, то потерялся по дороге. Пришел только через два дня, когда милиция уже искала его по всему поселку. Потом он, кстати, так и остался жить в России. Один раз даже бросил ключи в шахту лифта, побежал к Машиной маме Вере Ивановне в одних трусах и с собачкой, чтобы дала временное пристанище. В другой раз, отмечая очередной праздник, лег на ковер и… не проснулся. Отравился алкоголем. С тех пор Машина семья хорошо знала австралийское консульство, которое тогда только что открыли впервые, и которому Вера Ивановна потом давала ценные указания, как доставить тело обратно на родину. Доставке предшествовала история. Джордж страстно влюбился в Веру Ивановну. Улетев в Новую Зеландию, он во всем признался жене, а Вере Ивановне написал десять отчаянных писем о том, что любовь его – самое сильное чувство в мире. Не дождавшись ответа, он распрощался с женой и полетел в Петербург на постоянное место жительства. Вера Ивановна была предана памяти мужа, поэтому ухаживания отклонила. В трудные 90-е Джордж пользовался бешеным успехом у женщин, преподавал английский язык в Доме Дружбы, а по утрам появлялся у квартиры Веры Ивановны и Маши, с просьбой одолжить ему бидон, в котором он собирался принести им натуральное молоко, простояв за ним три часа в очереди. Маша была более благосклонна к Джорджу и всегда, отправляясь на совместные прогулки, брала его за руку. Вера Ивановна была, напротив, холодна, поэтому Джордж в конце концов даже сказал Маше в полном отчаянии: «Извините, Маша! Но я лублу вашу мать и не могу жениться на вас!» Подытоживая, следует отметить, что Джордж был последним романтиком и, действительно, очень трагично свой вкладыш проиграл, как-то для всех и для себя неожиданно, и совсем по-детски, наверное.
Поэтессы – еще опаснее, чем поэты. Страстные женщины, отдающие свои слова и чувства, возможно, проживающие несколько любовных историй одновременно…Стихи русских поэтесс обращены к мужчинам, женщинам, нередко – к вымышленным героям. Тем не менее именно личные переживания больше всего отражаются даже не в самих словах, а в ритме, музыке, даже паузах стихотворного произведения. Монолог с самой собой, нежная беседа, пылкие признания, ненависть, негодование, даже истерика – каждое движение души… Часто их скрытые желания, надежды и мечты воплощаются именно в строках, а не в реальной жизни…
«…все и всегда были влюблены: если не в самом деле, то хоть уверяли себя, будто влюблены; малейшую искорку чего-то похожего на любовь раздували из всех сил», – писал о своих современниках-поэтах Владислав Ходасевич. И действительно – поэты Серебряного века жили в любви, дышали любовью. Их сложные взаимоотношения не позволяли заглушить самое важное – способность чувствовать, ощущать мир, таким противоречивым, какой он есть. Анна Ахматова и Николай Гумилев, Георгий Иванов и Ирина Одоевцева, Владимир Маяковский и Лиля Брик, Сергей Есенин и Айседора Дункан – читая эти любовные истории, в какой-то момент становится жутко от одной мысли, что человек может одновременно пережить, испытать столько неоднозначных эмоций.
Я попала в сказку! Точнее — в переделку… Ещё вчера я была библиотекарем и любила читать книжки о приключениях. Сегодня жизнь подарила мне «сказочного» жениха, но им оказался жуткий чёрный дракон. А всё потому, что он принял меня за свою невесту в облике ящерицы и утащил в подземный замок. Теперь мне предстоит расколдоваться, спастись от дракона и… возможно, разгадать пару-тройку загадок!
Леся всю жизнь справляется со своими проблемами в одиночку, не ожидая никаких даров от судьбы. У нее отлично получается – она растит детей, зарабатывает деньги… В общем, крутится как белка в колесе. И, конечно же, как всякая женщина, мечтает о личном счастье… Много ли женщине нужно? Всего лишь любящий мужчина. И наконец Леся встречает его! Она любит и любима. Она счастлива. И не важно, что друзья сомневаются в искренности чувств ее избранника, и не важно, что судьба подает знаки об опасности, – Леся привычно верит только себе, не понимая, к какой катастрофе стремительно приближается.
В первый день весеннего семестра у помощницы директора студенческого общежития Хизер Уэллс появилось много поводов для беспокойства. Одна из девушек колледжа потеряла голову, причем в буквальном смысле… Тело убитой загадочно исчезло. Перепуганные студенты… Полная неразбериха в личной жизни: бывший жених настаивает, чтобы Хизер присутствовала на его свадьбе… долго отсутствовавший отец намеревается наладить отношения и даже пожить у дочери… любимый мужчина никак не поймет, что она – девушка его мечты… Но хуже всего, что Хизер начинает собственное расследование убийства…Ироничный детектив, продолжение книги «Я не толстая».
За ней следят. Она не может избавиться от ощущения опасности.Она, историк Эбби Мейтленд, занимается подготовкой экспозиции испанских сокровищ и прекрасно понимает, что является мишенью для убийцы.И спасти ее может лишь один человек – отчаянный авантюрист Зан Дункан, мужчина, которою Эбби опасается едва ли не сильнее, чем преступника.Придется довериться Зану – и с этим уже ничего не поделать.Но можно ли поверить в искренность его любви?..
Великолепная Мадлен полна радости, красоты и очарования. Нищая русская эмигрантка, она становится королевой парижского полусвета, и вся ее жизнь — фантастический карнавал, вихрь страстей посреди огромного, изумительно красивого города на чужбине.Втянутая в круг порока и шпионажа, блистательная ночная кокотка, похожая на женщин Тулуз-Лотрека, она внезапно встречает свою настоящую любовь. Это русский Великий Князь в изгнании.Ее знатного избранника группа заговорщиков пытается втащить в предательскую, смертельно опасную авантюру.Спасутся ли влюбленные от преследования? Вернутся ли на благословенную родину, или это останется их несбыточной мечтой?.
Все есть у Петра Манихина – деньги, красавица-жена, огромный дом, где находится место и верному телохранителю, и девушке, ставшей Петру почти дочерью. Но страшная болезнь заклеймила его, превратив лицо в жуткую бронзовую маску. Врачи признали, что дело в медленном, но непрерывном отравлении организма Манихина мышьяком. Что это – кара за давний грех? Но получается, что тогда к этому причастен кто-то из домашних? Петр запутался. Он не может подозревать своих. И, казалось, когда выхода уже не было никакого, на помощь приходит врач «Скорой помощи» Александр Меншиков.