Легко - [7]
— Ты плачешь?
— Тебе показалось.
Она замолчала. Встала. Сбросила с себя плед, мелькнула обнаженным силуэтом, скользнула к нему и прижалась, горячая и своя. До утра. До той записки.
28
Эх, Наталья. Быть тебе королевой красоты среди тех, кому за тридцать, а может, и за двадцать пять. Морщинки только у глаз. Институт, аспирантура, кандидатская, второе образование, банки, юридическая консультация, турагентство. Сколько же человек может успеть к тридцати, если не дает себе расслабиться? А сколько может не успеть, если не дает себе… Какая уж там личная жизнь, особенно, если бродят вокруг такие, как он.
— Привет.
— Привет.
— Здесь будем говорить?
— Заходи.
— Сережка дома?
— У бабушки.
— Хорошо. Ничего не купил ему сегодня.
— Ему ничего не надо.
— Это не ему. Это мне надо.
— Ты так считаешь?
— Ты думаешь, что я ошибаюсь?
Стоит, повернувшись к нему спиной. Чертова наука любви. Не поворачивается женщина спиной к мужчине, если не хочет почувствовать его пальцы у себя на плечах. Слабеет длинная прекрасная шея от этих пальцев. Опускаются руки. Распахивается, как дверь в немыслимое, одежда. И тело, как бездонная чаша, белеет в полумраке. И ты пьешь его, пьешь, не в силах оторваться и распробовать весь вкус его. Пьешь, хмелея от каждого глотка, и выливаешь на себя, и тонешь в этом беспредельном очаровании и сумасшествии, и не можешь утонуть.
29
— Ты начала курить?
— С тобою не только курить, пить начнешь.
— Хорошо, что я у тебя есть. А то на кого бы ты свалила свои несчастья?
— Нет у меня несчастий. Но не в связи с твоим приходом. Хотя ты и порядочная свинья. Ты что наплел мне по телефону?
— Знаешь? Макс рассказывал, как разводился с женой. Он ведь тюфяк. Смотрел и не видел, слушал и не слышал. Все что-то склеивал. Три года с ней ругался, а понял, что все, когда она стала доброй и ласковой. Равнодушной, значит.
— Ты к чему это все рассказываешь?
— Давай поженимся, что ли?
Она перестала дышать. Положила сигарету. Вздохнула глубоко, с всхлипыванием в конце вдоха. Повернулась. Навалилась горячей грудью. Вгляделась в него глазами, переполненными болью. Тридцать два года. Уже тридцать два года или еще тридцать два года? Морщины вокруг глаз, мешки под глазами. Сосудики на белках. Складка у рта. Искры седых волос. Чуть заметная паутинка на коже у ключиц…
— А ты разве любишь меня?
Молчишь?
— А ты разве любишь меня?!
Молчишь?
— А ты разве любишь меня?!!!
Молчишь? Одевайся, стараясь не замечать безобразное, рвущееся в истерике, рыдающее существо. Ищи в аптечке валерьянку или еще что-то, капай в стакан, вливай в рот. Тащи в ванную, умывай холодной водой. Плесни в рюмку коньяк. Гладь по спине. Говори поганые и лживые слова. Бей по щекам и прижимай, прижимай к себе. Лови в глазах боль и ужас, переходящие в ненависть. Хватай за руки, пытающиеся ударить тебя, и молчи, молчи, молчи.… Суй нашатырь в нос, таблетку снотворного в непослушный рот и уходи, уходи, уходи.… Навсегда.
30
Стоит бедный у непреодолимого турникета, как побитый пес у мясной лавки. Где-то рядом орет многотысячная толпа, за спиной курят и поругиваются милиционеры в оцеплении. Концерт на Васильевском. Что, Гога, караулишь ненавидимую тобой и ненавидящую тебя богему, ждущую своей очереди отметиться на подмостках?
— Привет.
— Привет.
— Почему не на передовой?
— Не пускают, козлы.
— Опять зоологические проблемы? Не горячись, Гога. Действие равняется противодействию. Может, не тот ракурс выбрал?
— Судьба. Рок движет моим пальцем.
— Объективом?
— Ну, да. Но я ж пальцем нажимаю. Миг ловлю. Поймал тут одного, как он свою потную ладошку положил кое на кого. Что-то кому-то не понравилось, кто-то на кого-то обиделся, и вот администратор этот — по-прежнему администратор, а труженик просветленной оптики — на задворках искусства.
— Гога, делал ли ты когда-нибудь добро?
— В смысле?
— В метафизическом.
— Да я, кроме добра, вообще ничего не делаю. Может, я и нищий только поэтому?
— Связь, на самом деле, не слишком прямая. Но добро — такая штука, которая очень даже допускает мену. Бартер.
— Васька, не тяни корову за хвост.
— Даешь мне карточку, фотоаппарат и ждешь здесь.
— Ну?
— Я делаю для тебя суперкадры.
— Ну?
— Гога, ты меня хорошо знаешь?
— Ты бабник.
— Ну, ты-то ведь не баба? Давай.
31
Суета. А чего суетиться-то? Пускай звукооператоры суетятся. Правда, если минус один, то голос нужен. Или плюс один? Кто его знает? Макс, когда поет, говорит, минус девяносто девять. Лучше бы, минус сто. Несколько кадров. Вот это зря. Нет. Не выпивающий перед выходом артист, зря. Шуметь не надо. На вашу же все пользу. Все. Ухожу. Делайте, что хотите. Привет. Кто это? Я и не помню тебя. Кордебалет? Наш кордебалет всем кордебалетам кордебалет. Видел бы ты, Гога, этот ракурс вживую… Из-под лесенки. Никакого хамства, только радостное повизгивание. А здесь кто? Она.
32
Она. Напряжена. Как черный кусок эбонита. Коснись — искры полетят. Идет. С кем-то здоровается. Кому-то кивает. Кого-то не замечает. Идет. Туда. На операционный стол. Сейчас распахнется настежь, обожжет взглядом, голосом, жестом. Где-то на полпути между феей и ведьмой. Где-то посередине между рожденными ползать и небесной сферой. Так. Слепи ее галогенкой. Микрофон ей в лицо.
Мир изменялся дважды. Сначала он был опален в пламени упавшей звезды. Затем устоял в битве с демонами. И вот, через семь сотен лет чаша бытия вновь переполнилась. Колосья сущего созрели и склонились к земле. Грядет Жатва. Юная Гледа Бренин переступает порог, не ведая, что уже не вернется домой.Роман является сюжетной основой игры Ash of Gods: Redemption.
Оказавшись в неведомом краю среди чужого народа, механик не изменил себе. Он по-прежнему заставляет работать механизмы, но теперь ему приходится разбираться и с людьми, и не только с людьми. И не всегда это нравится и тем и другим. Он движется к неведомой цели и обретает бесценное, когда утрачивает дорогое.
Он родился в мире, укрытом небосводом цвета сухой глины. Он лишился матери в шесть лет, никогда не знал отца. Его нынешний удел — жизнь бродячего циркача и редкое, но изощренное воровство. Его названые родные такие же изгои, как и он сам. В его душе планы мести, потому что в его мире справедливость подобна изделиям ремесленников, она создается собственными руками. Но когда ему исполнится шестнадцать, на его уничтожение будут брошены силы целого государства. И не только они…
Когда судьба целого мира ложится на женские плечи, мужчины не могут оставаться в стороне. К несчастью, угроза тоже женского рода.
Призраки прошлого оживают, тени обретают плоть, неясные предания обращаются ужасной явью. Некогда поверженные демоны выбираются из убежищ. Арбан Саеш продолжает искать разгадку гибели бога, но еще не знает, что для сражения со злом его придется разбудить.
Битва за мир Эл-Лиа продолжается. Ужасные демоны сошлись в смертельной схватке за власть над миром. Дым застилает серое небо. Беда стоит на пороге каждого дома. Предчувствие гибели охватывает целый мир Когда демоны или боги начинают сводить счеты и мериться силой, смертным остается только одно — не обратиться в зерна, брошенные в каменные жернова.
Большой Совет планеты Артума обсуждает вопрос об экспедиции на Землю. С одной стороны, на ней имеются явные признаки цивилизации, а с другой — по таким признакам нельзя судить о степени развития общества. Чтобы установить истину, на Землю решили послать двух разведчиков-детективов.
С батискафом случилась авария, и он упал на дно океана. Внутри аппарата находится один человек — Володя Уральцев. У него есть всё: электричество, пища, воздух — нет только связи. И в ожидании спасения он боится одного: что сойдет с ума раньше, чем его найдут спасатели.
На неисследованной планете происходит контакт разведчики с Земли с разумными обитателями планеты, чья концепция жизни является совершенно отличной от земной.
Биолог, медик, поэт из XIX столетия, предсказавший синтез клетки и восстановление личности, попал в XXI век. Его тело воссоздали по клеткам организма, а структуру мозга, т. е. основную специфику личности — по его делам, трудам, списку проведённых опытов и сделанным из них выводам.
«Каббала» и дешифрование Библии с помощью последовательности букв и цифр. Дешифровка книги книг позволит прочесть прошлое и будущее // Зеркало недели (Киев), 1996, 26 января-2 февраля (№4) – с.
Азами называют измерительные приборы, анализаторы запахов. Они довольно точны и применяются в запахолокации. Ученые решили усовершенствовать эти приборы, чтобы они регистрировали любые колебания молекул и различали ультразапахи. Как этого достичь? Ведь у любого прибора есть предел сложности, и азы подошли к нему вплотную.