Легкая корона - [6]
Мама согнулась от смеха, а снизу донеслось громовое «Ура». Теперь те, кто шел сзади, понятия не имели, что происходит, но, услышав крики и приветствия, подумали, что идет репетиция самого прохода по Красной площади, и начали уже самостоятельно выкрикивать лозунги и растягивать транспаранты. Музыканты расчехлили инструменты, и вдарил духовой оркестр.
— Они что, совсем ополоумели в семь утра? — возмутилась вышедшая на кухню бабушка.
С тех пор я орала приветствия на каждый праздник, и демонстранты так ко мне привыкли, что, если меня ломало вставать и вылезать на холод в ночной рубашке, они сами начинали дуть в трубы и бить в тарелки прямо под нашими окнами.
— Твои тебя вызывают! — кричала мне мама из своей спальни.
Делать нечего, приходилось лезть в окно.
— Да здравствует пролетарская революция! Ура, товарищи, ура!!!
МАЛЬЧИК ИЗ ПОДВОРОТНИ
Мне позарез был нужен диктофон. Ни у кого не было, даже у чувака из «Юности», которому я звонила отчитаться, что договорилась об интервью.
Потом я позвонила Громову.
— Приедешь в Питер — позвони вот по этому Номеру. Это наш человек, работает в ленинградском рок-клубе. Она даст тебе вписку. Скажи ей, что ты от меня и что будешь брать интервью у Цоя. Ее зовут Женя Розенталь. И вот тебе еще телефон Андрея Бурляева, он — редактор питерского рок-журнала.
Но диктофона у него не было.
— А ты — по старинке, с блокнотом и ручкой. Лучшего пока не придумали, поверь опыту старого журналиста.
— О'кей, придется, если не смогу ничего найти.
Но я понимала, что во время интервью скорее всего буду в таком трансе, что не смогу ничего толком записать, поэтому решила продолжить поиски. Размышляя, кому бы еще позвонить, я вспомнила про Костю Смирнова.
С Костей мы познакомились на концерте группы «Алиса». Я стояла у самой сцены, народ давил на меня со всех сторон. Они все напирали и напирали, так что скоро мне стало трудно дышать. Концерт задерживали, все ждали «Алису», напряжение в зале росло, кислорода становилось все меньше. Наконец Кинчев вылетел на сцену и как заорет: «Ко мне!»
Ну, народ и ломанулся вперед, к нему. Как меня там не раздавили насмерть, не знаю, но сознание я потеряла. Очнулась на полу, далеко от сцены. Там, впереди, шла рубка, но здесь, рядом с выходом, было пусто и кислородно. Надо мной склонился красивый парень в совершенно разорванной майке.
— Эй, ты как? У тебя ничего не сломано? — неожиданно густым басом спросил он.
Я села, подвигала туда-сюда руками, ногами и головой.
— Кажется, нет. А что случилось-то?
— А пипл так рванул вперед, когда «Алису» увидел, что тебя буквально распяли у сцены.
— Я упала, что ли?
— Нет, места, чтоб упасть, там не было. Я рядом стоял, пытался бороться, — меня тоже прижимали к сцене. Увидел тебя без сознания, я на тебя давно смотрел, а ты меня не замечала.
— Извини.
— Ага, знаешь, это странно. У меня рост метр девяносто два — меня обычно замечают… Ну, так я тебя схватил и вытащил из толпы. Они все в одну сторону, а я с тобой — им навстречу. Смотри, всю майку порвали.
— Спасибо тебе, ты мне жизнь спас.
— Ну, спас жизнь… Так, предотвратил синяки и ушибы. Но вообще конечно. Я горжусь собой. А ты что, одна здесь?
— Да нет, с подругой. Но мы потерялись. Надо бы ее найти.
— Ладно, ты отдышалась? Как чувствуешь себя?
— Нормально.
Мы взялись за руки и бросились в людскую гущу, хотя к сцене больше не пытались пробиться.
— Тебя как зовут? — обняв меня за плечи, спросил он.
— Ты будешь смеяться и не поверишь, но это чистая правда. Меня зовут Алиса. А тебя?
— Ты тоже будешь смеяться. Меня зовут Костя.
А на сцене Костя Кинчев и «Алиса» затянули «Все это рок-н-ролл». Мы оба решили, что это — судьба.
— Ой, ты меня напугал. Не надо так больше делать, — сказала я, когда Костя вдруг вырисовался у меня перед глазами из московского зимнего сумрака. Он был вроде не такой, как обычно, казался старше и больше. Через пару секунд до меня дошло, в чем дело, — Костя был одет в костюм с галстуком и допотопное двубортное пальто а-ля Политбюро, что в сочетании с красными от холода щеками делало его похожим на комсомольского лидера.
— Я сейчас переоденусь. Одежда у меня в рюкзаке, — скороговоркой произнес он.
— Какая одежда в рюкзаке?! Зачем, в смысле почему?
— Давай зайдем к тебе в подъезд, — Костя достал из своего рюкзака свитер, джинсовую куртку и кроссовки. Снял брюки — под ними оказались его обычные драные обтягивающие джинсы. Свернул пальто и костюм и запихал в рюкзак Я наблюдала за ним с раскрытым ртом.
— Не успел сегодня утром переодеться, опаздывал. Пришлось все брать с собой. Понимаешь, когда из дома выхожу, отец всегда проверяет, как я одет. Я должен быть в костюме, в рубашке, в ботинках, в этом дурацком пальто для старых пердунов. А в подворотне у меня есть мусорный бак, я его утащил в другом районе, так что в него мусор не бросают. Это мой тайник. Я в нем прячу нормальную одежду: вот эти джинсы, куртку, кроссовки; и там переодеваюсь.
— В подворотне прямо? Что, как бы каждый день так? — немного отупев от услышанного, спросила я.
— Ага. Там никто почти не ходит. Так я костюм и туфли оставляю в баке, а сам одеваюсь нормально и еду в институт или на сейшен.
Точная, веселая и правдивая до жестокости книга Алисы Бяльской «Опыт борьбы с удушьем» затрагивает те стороны советской жизни, о которых молчали тогда и почти не говорят сейчас, – бега, тайные игорные салоны, организованные известными актерами, артели художников, которые расписывали среднеазиатские сельсоветы и детские сады… Младший научный сотрудник, предприимчивый любитель dolce vita Савелий, он же Сева, он же Бяша, стремясь к свободе, придумывает аферу за аферой и никак не вписывается в узкие рамки своего времени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга – научно-популярное издание на самые интересные и глобальные темы – о возрасте и происхождении человеческой цивилизации. В ней сообщается о самом загадочном и непостижимом – о древнем посещении Земли инопланетянами и об удивительных генетических экспериментах, которые они здесь проводили. На основании многочисленных источников автор достаточно подробно описывает существенные отличия Небожителей от обычных земных людей и приводит возможные причины уничтожения людей Всемирным потопом.
Две девушки-провинциалки «слегка за тридцать» пытаются покорить Москву. Вера мечтает стать актрисой, а Катя — писательницей. Но столица открывается для подруг совсем не радужной. Нехватка денег, неудачные романы, сложности с работой. Но кто знает, может быть, все испытания даются нам неспроста? В этой книге вы не найдете счастливых розовых историй, построенных по приторным шаблонам. Роман очень автобиографичен и буквально списан автором у жизни. Книга понравится тем, кто любит детальность, ценит прозу жизни, как она есть, без прикрас, и задумывается над тем, чем он хочет заниматься на самом деле. Содержит нецензурную брань.
Читателя, знакомого с прозой Ильи Крупника начала 60-х годов — времени его дебюта, — ждет немалое удивление, столь разительно несхожа его прежняя жестко реалистическая манера с нынешней. Но хотя мир сегодняшнего И. Крупника можно назвать странным, ирреальным, фантастическим, он все равно остается миром современным, узнаваемым, пронизанным болью за человека, любовью и уважением к его духовному существованию, к творческому началу в будничной жизни самых обыкновенных людей.
Абрам Рабкин. Вниз по Шоссейной. Нева, 1997, № 8На страницах повести «Вниз по Шоссейной» (сегодня это улица Бахарова) А. Рабкин воскресил ушедший в небытие мир довоенного Бобруйска. Он приглашает вернутся «туда, на Шоссейную, где старая липа, и сад, и двери открываются с легким надтреснутым звоном, похожим на удар старинных часов. Туда, где лопухи и лиловые вспышки колючек, и Годкин шьёт модные дамские пальто, а его красавицы дочери собираются на танцы. Чудесная улица, эта Шоссейная, и душа моя, измученная нахлынувшей болью, вновь и вновь припадает к ней.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!