Легионы идут за Дунай - [166]
Он был в знакомой комнате с низенькими потолками, и далекий милый голос напевал бесхитростную песню:
9
Зал был полон. Легаты, префекты лагерей, трибуны, препозиты отдельных когорт, командиры вексиллатионов, просто центурионы теснились вдоль деревянной колоннады главного приемного покоя в бывшем дворце дакийского царя. Преторианцы в позолоченных доспехах стояли возле стен по всему периметру помещения. Император ничем не отличался от своих солдат. Высокого роста, атлетически сложенный военачальник в пластинчатом панцире с серебряными накладками. На правом боку, рукоятью под самой грудью, массивный испанский меч – полуспафа. Только шнурованные сапоги до колен из красной сафьяновой кожи блистали расшивкой драгоценных камней. Коротко подрезанные волосы надо лбом чуть подвиты искусным парикмахером.
Приглушенный гул голосов. Полученная новость никого не оставила равнодушным. Захвачен и убит Децебал. Это казалось невероятным. Неслыханным. Человек, более двадцати лет противостоящий мощи Рима, – мертв. Особенно оживленно было в том углу, где собрались дакийские вожди и старейшины, перешедшие на сторону Траяна. Турвид и Дакиск сияли набором дорогих украшений. Главы котензийских и кепакизских родов в национальных расшитых рубахах и кожаных безрукавках не скрывали радостных облегченных улыбок. Из всех, пожалуй, только Регебал оставался мрачным. Красивые глаза шурина-изменника по временам подергивались пленкой такой откровенной злобы, что даже римские командиры, стоящие неподалеку, начинали переглядываться.
Внизу, во дворе, затрубили сигнальные букцины. Донесся топот копыт. Разговоры разом смолкли. И римляне, и даки, затаив дыхание, смотрели на входные двери. Траян, сидя на высоком резном кресле из сандалового дерева и слоновой кости, нервно поигрывал навершием меча.
– Смирно!!! – скомандовал дежурный центурион в дальнем проходе.
– Смирно!!!
– Смирно!!!
Команду повторили все центурионы охраны. Лязг железных подковок на военных сандалиях все ближе и ближе. Створы распахнулись. Преторианцы стукнули древками копий об пол, вздыбили плюмажи шлемов.
Чеканя шаг, посверкивая до блеска начищенными поножами, вошли десять центурионов и трибунов X легиона Близнец. За их спинами шуршали мягкими скифскими сапогами несколько варваров-даков. Закованные в пластинчатые пехотные панцири, в налокотниках, по всем параграфам боевых легионных уставов, пропыленные, усталые, легионеры несли большую ивовую корзину. На середине залы группа остановилась. Носильщики вышли вперед и поставили корзину у самого подножия императорского кресла. Рослый красивый трибун с шейным и нагрудным знаками отличия приблизился и положил на крышку изогнутый дакийский меч в дорогих черепаховых с золотом ножнах.
– Величайший император! Перед тобой голова и правая рука бывшего царя варваров – Децебала. Сверху его оружие.
Траян стиснул полированные подлокотники. На мгновение все замерло. Того, чье имя всего несколько дней назад вызывало трепет, ярость, ненависть, восхищение и уважение, – не было в живых. Остались лишь теперь уже бессильная правая рука и голова, отсеченная от туловища.
– Извлечь! Пусть видят все! – громкий голос императора заполнил дворец.
Легионеры как-то торжественно, немного с суеверным страхом положили на мраморные плиты фалькату, разрезали запечатанные воском веревки и сняли крышку. Заскрежетали стукнувшиеся в корзине налокотники и неестественно бледная, с запекшимися сгустками крови на шее голова дакийского царя и исцарапанная мускулистая рука легли у нижних ступеней возвышения, под ноги принцепса. Да, это был Децебал. Дакиск и остальные вожди переглядывались. Им казалось, что полузакрытые затуманенные глаза преданного владыки пристально смотрят на них.
Два повелителя Дакии встретились вновь. Живой и мертвый. Траян откинулся на спинку кресла и, казалось, весь погрузился в созерцание поверженного врага. Адриан, стоявший по левую сторону от цезаря, разжал кулак. На ладони лежала маленькая сердоликовая гемма с изображением понтийского царя Митридата VI Евпатора. Львиная шкура покрывала темя, пышные волосы разметались по плечам. Давно почивший царь Понта смотрел из небытия искусно вырезанными глазами. Враг Рима. Память достойных врагов требует уважения.
Траян искоса взглянул на Авидия Нигрина, потом обратился к трибуну, доставившему желанный трофей:
– Как вы захватили варвара? Он сдался сам?
Казалось, слышно дыхание стен. Трибун повернулся и жестом вызвал из своего отряда Пиепора. Костобок прятался за спинами римлян.
– Вот этот вождь варваров из тех, что боролись с нами до последнего, указал твоим воинам, Божественный, укрытие ненавистного тирана! Мы оцепили гору тремя полными когортами.
– И он сдался?!! – Траян почти крикнул свой полувопрос-полуутверждение.
– Нет! – четко ответил, не дрогнув ни одним мускулом лица, трибун. – Царь варваров сражался до конца. Когда у него кончились стрелы и не осталось в живых ни одного товарища, Децебал бросился на меч.
– Иного я и не ждал от него, – император вскинул подбородок и оглядел ряды соратников. Мужественные, бритые лица римских центурионов и трибунов были задумчивы.
В 1-й том Собрания сочинений Ванды Василевской вошли её первые произведения — повесть «Облик дня», отразившая беспросветное существование трудящихся в буржуазной Польше и высокое мужество, проявляемое рабочими в борьбе против эксплуатации, и роман «Родина», рассказывающий историю жизни батрака Кржисяка, жизни, в которой всё подавлено борьбой с голодом и холодом, бесправным трудом на помещика.Содержание:Е. Усиевич. Ванда Василевская. (Критико-биографический очерк).Облик дня. (Повесть).Родина. (Роман).
В 7 том вошли два романа: «Неоконченный портрет» — о жизни и деятельности тридцать второго президента США Франклина Д. Рузвельта и «Нюрнбергские призраки», рассказывающий о главарях фашистской Германии, пытающихся сохранить остатки партийного аппарата нацистов в первые месяцы капитуляции…
«Тысячи лет знаменитейшие, малоизвестные и совсем безымянные философы самых разных направлений и школ ломают свои мудрые головы над вечно влекущим вопросом: что есть на земле человек?Одни, добросовестно принимая это двуногое существо за вершину творения, обнаруживают в нем светочь разума, сосуд благородства, средоточие как мелких, будничных, повседневных, так и высших, возвышенных добродетелей, каких не встречается и не может встретиться в обездушенном, бездуховном царстве природы, и с таким утверждением можно было бы согласиться, если бы не оставалось несколько непонятным, из каких мутных источников проистекают бесчеловечные пытки, костры инквизиции, избиения невинных младенцев, истребления целых народов, городов и цивилизаций, ныне погребенных под зыбучими песками безводных пустынь или под запорошенными пеплом обломками собственных башен и стен…».
В чём причины нелюбви к Россиии западноевропейского этносообщества, включающего его продукты в Северной Америке, Австралии и пр? Причём неприятие это отнюдь не началось с СССР – но имеет тысячелетние корни. И дело конечно не в одном, обычном для любого этноса, национализме – к народам, например, Финляндии, Венгрии или прибалтийских государств отношение куда как более терпимое. Может быть дело в несносном (для иных) менталитете российских ( в основе русских) – но, допустим, индусы не столь категоричны.
Тяжкие испытания выпали на долю героев повести, но такой насыщенной грандиозными событиями жизни можно только позавидовать.Василий, родившийся в пригороде тихого Чернигова перед Первой мировой, знать не знал, что успеет и царя-батюшку повидать, и на «золотом троне» с батькой Махно посидеть. Никогда и в голову не могло ему прийти, что будет он по навету арестован как враг народа и член банды, терроризировавшей многострадальное мирное население. Будет осужден балаганным судом и поедет на многие годы «осваивать» колымские просторы.
В книгу русского поэта Павла Винтмана (1918–1942), жизнь которого оборвала война, вошли стихотворения, свидетельствующие о его активной гражданской позиции, мужественные и драматические, нередко преисполненные предчувствием гибели, а также письма с войны и воспоминания о поэте.
Этот роман известного финского прозаика Мика Валтари, чьи исторические романы уже несколько десятилетий переиздаются во всем мире огромными тиражами, переносит читателей в V век до н. э. в страны Средиземноморья. Жизнь путешественника, воина, философа Турмса полна испытаний и опасностей и озаряет ее путеводная звезда — любовь Турмса к прекрасной жрице.
Имя финского прозаика Мика Валтари известно читателям многих стран — его увлекательные исторические романы уже несколько десятилетий переиздаются огромными тиражами, прочно занимая первые места в списках бестселлеров.Роман «Наследник фараона» — один из лучших романов писателя. Его главный герой — врачеватель Синухе по прозвищу Египтянин многое видел в своей долгой жизни: предательство и измену, заговоры и интриги, нищету и величие. Среди героев книги и подлинные исторические личности, такие, как фараон Эхнатон и прекрасная Нефертити, и вымышленные лица.Тайна рождения Синухе-Египтянина держит читателей в напряжении до последних страниц.
В возрасте тридцати четырех лет безвременно скончался Царь Царей Александр Македонский. Созданная им огромная империя – лакомый кусочек для многих, считающих себя вправе претендовать на оставленное Великим наследство.
Царь царей Александр Македонский за свою короткую, но невероятно бурную жизнь успел сделать гораздо больше, чем любой из смертных. Но не стало Великого, и гигантская Империя, простирающаяся от Эллады до Индии, начала содрогаться в страшных конвульсиях. О том, что происходило на просторах от Эпира до Месопотамии между 317 и 311 годами до Рождества Христова, – яркий, неожиданный и откровенный роман Льва Вершинина – доктора исторических наук, замечательного писателя и прекрасного поэта.