Legion Z - [118]

— Ты отдал ключ алмангам, предоставив им полную свободу, а сам погиб. Алманги же создали рай на Марсе. Они продолжали жить и размножаться с твоим световым кодом внутри. Те леса и озеро, что ты видел….Их не было, когда вы с Черным Меркурием вышли из кратера. Это было много позже, и об этом ты сохранил память.

— Что было дальше? — напряженно всматриваясь в ее лицо, спросил Пит, посерьезнев.

— Доктор Ши исчез вместе со всеми последователями Эйнара. Ноа горько усмехнулась. — На Новой Земле остались люди и алманги со световым кодом Ноа.

— Кто я? — не выдержал он. Хоть вопрос и прозвучал нелепо, Ноа и бровью не повела.

— Ты из седьмого поколения алмангов на Марсе. У тебя внутри световой код Питера Уотермана. В тебе живет его память.

— Питера Уотермана? Я и есть Пит Уотерман. Я алманг? — наконец, дошло до него. А как же ты, Патрик, другие люди?

— Мы прибыли на Марс в составе следующих экспедиций, но, к сожалению, не застали тебя в живых. Многие люди погибли, но некоторые выжили, и я — потомок тех людей. Все, что сейчас есть на планете — леса, моря, воздух и пресловутая гравитация, — создано воображением людей и руками алмангов.

— Твой световой код… Пит сделал неопределенное движение рукой, и безвольно уронил ее на стол. Было ли это сном или реальностью, понять было трудно, но память снова возвращалась к нему.

— Все реально, просто мы находимся в другом мире, — с надеждой, как будто уговаривая себя, тихо произнес он. — Выходит, я своими руками строил мир для тебя. Пит поднял над столом руки и развернул их ладонями к Ноа.

— Да, — улыбнулась та.

— Когда еще было только самое начало, был полет, — сказал Пит, опустив руки на стол, — Я назвал его полетом нулевой точки, и не было тогда никакой единицы информации.

— Просто полет, — подтвердила Ноа. — Прежде, чем стало возможным что-то передать, о чем сообщить, надо было разделиться на две половины. Затем создать тех, кому можно было бы сообщить об этом, и сделать так, чтобы они забыли, откуда они взялись, и уж потом небольшими порциями напоминать о себе, доставляя себе и своим созданиям удовольствие. Доктор Ши хотел быть богом. Он создал алмазных ангелов, но он не планировал дать им возможность принимать решения и жить по-своему. Милосердные люди нащупали другую возможность жизни. И док просто исчез.

— Прости меня, — перебил ее Пит. — Я не дождался тебя, но я помнил. Как я мог забыть часть себя? Помню, как записывал все в черный блокнот, что ты передала мне с Беном. Знаешь, там, когда мы выбрались в первый раз из кратера, не было ничего, кроме прозрачного купола гигантского парника над нашими головами. Куда ни посмотри, повсюду простиралась пустыня. Лес и озеро, все, что я, ты и другие люди, видели с Земли, было создано позже. У меня активировались новые, ранее не задействованные участки мозга. Я должен был адаптироваться к новым условиям, но я не успел. В конце, когда я передал ключ алмангам, Бен напомнил мне о том, что такое mundiz. Алманги имели выбор до того, как получили световой код Питера Уотермана.

Ноа согласно кивнула и улыбнулась.

— Я читала твой дневник. Его передала мне бабушка. Последним, что ты написал, было: «Я знаю, что мне делать со своим белым слоном, док. Я убил одного из ваших алмангов, и это не дает мне покоя. Сегодня я принял решение отдать им ключ. У алмазных ангелов не только программа, не только мой световой код внутри. Я подарил им свободу». Незадолго до смерти от истощения ты сделал последнюю запись: «Прости меня, отец! Ты ожидал от меня большего». Моя семья бережно хранила тетрадь, передавая ее из поколения в поколение. Она и сейчас у меня. Об этом знал только Бен Черный Меркурий. Он унес тайну с собой в могилу. Остались только ты и я.

Пит встал из-за стола, и подал ей руку. Ноа встала, и он взял ее за руки. Поцеловал ее ладонь, и приложил ее к своей щеке.

— Когда ты была Элис на Талатоне, я уже знал, что именно через эту маленькую крапинку в середине твоих прекрасных глаз мы сможем отправиться в другой мир, которым владели с тобой всегда и везде. Мы помнили себя настоящих, где бы ни проявлялись, и это — главное.

Розовый свет внутри их тел вспыхнул ярче.

— Я давно хотел сказать, что люблю тебя, — сказал он.

— Я тебя тоже, — улыбнулась в ответ она.

Красные ленты шатра колыхнулись, и они вышли из-под навеса. В комнату вернулся Патрик с виолончелью.

— Не хочешь сыграть нам? — предложил он Питу, и тот молча вынес на середину комнаты стул, сел и заиграл для своих друзей, как в последний раз. И тьма вышла из него, и остался свет.

Конец