Легион смертников - [111]

— Не потеряй, — рыкнул он. — Вернешь после боя. Если попортишь, остатки я о тебя сломаю.

Помощник хирурга нерешительно взял у него жезл и пошел дальше, держа его в руке на отлете, так, будто жезл мог его укусить. Макрон ухмыльнулся и, сделав глубокий вдох, зашагал к оптиону первой когорты, который следил за его щитом, стоя среди знаменосцев. Ухватив щит за рукоятку, Макрон поднял его, прошел между двух центурий и выдвинулся шагов на десять перед строем римлян. Медленно оглядел шеренги противника, топающие им навстречу. Над нубийской армией уже повисло облако пыли, поднявшейся из-под ног. Макрон отвернулся и оглядел легионеров первой когорты. Отборные солдаты, лучшие в легионе, первое пехотное подразделение, которое вступит в сражение с врагом. Макрон глубоко вдохнул и начал речь:

— Сейчас некоторые из вас могут пожалеть, что избрали карьеру военного.

Некоторые напряженно улыбнулись, он разглядел это в сером утреннем свете. Некоторые даже засмеялись. Но были и те, подметил Макрон, чьи лица не изменились, будто застыли.

— Таким я обещаю, что рассмотрю вопрос об отставке сразу же, как буду свободен от дел сам. А по-честному, скажу вам, что к концу дня, после первой крупной битвы за плечами и кувшина вина в животе, с добычей в мешке, вы будете ощущать себя долбаными героями, и сама мысль об отставке даже не придет вам в голову!

Макрон сделал паузу.

— Вы вступили в ряды «Шакалов». Здесь вас учили так, как не учат солдат нигде в мире, — только в римских легионах. У вас самое лучшее в мире снаряжение, и теперь, хвала богам, вы наконец-то получили шанс опробовать на практике всё, чему вас научили. Наслаждайтесь этим мгновением, мужчины! Это великое испытание всей вашей жизни. Сегодня вы узнаете, что значит быть легионером, быть в рядах лучших воинов всего мира!

Макрон показал большим пальцем за спину, на врагов.

— Они думают, что съедят нас на завтрак. Они знают, что их больше, думают, что их трубы и барабаны заставят нас дрожать. — Макрон презрительно улыбнулся. Сделал короткую паузу и заговорил жестче: — Сейчас я говорю вам, что нет ничего страшнее, чем римский армейский меч и обученный солдат, держащий его в руке и знающий, как им пользоваться.

Он обнажил меч и поднял его вверх.

— Так что пусть узнают, против кого они вышли. Пусть узнают, в чьей руке их судьба. Пусть узнают, что те немногие, что выживут и сбегут с поля боя к вечеру, до конца дней своих будут рассказывать о тех, кто разгромил их сегодня! За «Шакалов»! — заревел Макрон, махнув мечом вверх. — За «Шакалов»!

Солдаты подхватили крик — большинство с искренним воодушевлением; остальные присоединились, и постепенно общий подъем охватил и их, наполняя радостным возбуждением.

Клич подхватили остальные когорты легиона и когорты ауксилариев, приданные Двадцать второму легиону. Крик римлян начал заглушать трубы, барабаны, цимбалы и улюлюканье врагов, движущихся по равнине к легиону. Макрон быстро обернулся, глядя на нубийцев, и пошел через строй, обратно к знаменосцам.

Катон поглядел на друга и почувствовал облегчение, зная, что Макрон хорошо умеет воодушевлять солдат личным примером. Самое главное, чтобы первая когорта не дрогнула под натиском врага. Победа зависела от точного выбора времени для решительного хода. Не просто победа, подумал Катон, а само выживание — всей армии и всей провинции Египет. Горизонт слева озарил яркий оранжевый свет, солнце уже было готово подняться из-за горизонта, отмечая рождение нового дня. Для многих воинов с обеих сторон он станет последним днем жизни. Катон почувствовал, как пошли мурашки по коже головы, и взмолился, чтобы это не было предчувствием скорой смерти. В его голове сразу же возник образ Юлии, он почувствовал страстное желание быть рядом с ней — такое, какого не испытывал с того дня, когда в последний раз касался ее тела.

— Командир! — окликнули его, и Катон увидел самого молодого из трибунов, который показал на врага — меньше чем в четверти мили от передних рядов римлян. — Они уже, наверное, в пределах досягаемости катапульт. Следует ли отдать приказ стрелять, командир?

Катон уже хотел было выговорить младшему за самонадеянность, но понял, что тот прав. Отряд всадников на верблюдах, вооруженных дротиками, вышел за основную линию нубийской армии и продвигался в сторону когорты кавалеристов на левом фланге. Катон быстро прикинул расстояние до них и кивнул трибуну.

— Очень хорошо, пусть командир батареи прикажет сделать несколько пробных выстрелов, прежде чем давать залп. Незачем зря тратить стрелы.

Отсалютовав, трибун пустил своего коня галопом и поскакал к командиру батареи, центуриону ауксилариев, которого Катон назначил командовать батареей катапульт на левом фланге. Вскоре раздался глухой стук — это рычаги катапульты ударились об ограничители. Хотя еще не рассвело окончательно, Катон без труда проследил за полетом стрелы в сторону противника. Она полетела по некрутой дуге и ударила в землю, подбросив в воздух песок и гравий прямо под ногами верблюдов. Командир батареи проревел приказ остальным расчетам, они оттянули рычаги своих катапульт и положили на ложа массивные стрелы с железными наконечниками. Когда все были готовы, центурион поднял руку.