Легенды мировой истории - [138]

— Позволю себе напомнить вашим величествам, что именно евреи худерии после взятия Севильи в 1248 году от Рождения Господа нашего Иисуса Христа вручили королю Фердинанду III ключи от цитадели Альказар. — Кардинал Мендоса нарочито проигнорировал реплику доминиканца.

— Обычное иудейское преследование собственной выгоды. Ведь после этого им были пожалованы три мечети, которые они превратили в синагоги, — по-прежнему спокойно произнес Торквемада.

Северянин, уроженец суровой Паленсии, что в самом сердце Кастильи, он чувствовал себя чужаком здесь, на этом безалаберном, шумном юге, в бывшем халифате Аль-Андалуз. Он огляделся вокруг: эта магометанская вязь бесконечно и бессмысленно повторяющегося орнамента, эти тонкие хрупкие колонны, эта нега, что привела создателей всего этого к закономерному концу. Только железная рыцарская перчатка и в ней клинок — только они могут спасти веру, очистить от скверны и сделать Кастилью великой и сильной.

— Это можно счесть и свидетельством их законопослушности… — предположил Фердинанд.

— К тому же многие из новообращенных несведущи ни в Новом Завете Господа нашего, ни в церковных обрядах. И это не их вина — никто не обучал их этому ни до, ни после обращения в истинную веру. Вот они и живут по старым обычаям, потому что не знают других. В худериях нужно учредить христианские школы, — заметил кардинал Мендоса.

И король добавил:

— Не секрет, что нам верно служат converso, истинно исповедующие Христа. Всегда служили. Врач барселонец Лиама спас от слепоты моего отца, успешно сделав операцию на его глазах.

— А доктор Бадос — восприемник всех наших младенцев, — подхватила королева. — Он очень добрый и благочестивый человек. Я полностью доверяю ему.

— Припоминаю также, — снова вступил Фердинанд, — как мы с королевой, случалось, принимали решения, игнорируя советы казначея Сантангела. И это кончилось только тем… что теперь без совета Сантангела мы не принимаем ни одного серьезного финансового решения. — Король улыбнулся, но его поддержала смехом только Изабелла. — И это подтверждает, что среди converso есть и такие, что верят в Бога и верно служат короне, — заключил Фердинанд.

Торквемада недоверчиво и криво усмехнулся, и это выглядело несомненной дерзостью, но приор-доминиканец был не их тех, кто утруждает себя соблюдением этикета. И королева все прощала ему за неподкупную искренность веры. Фердинанд же со все более нарастающей неприязнью смотрел теперь на тяжелые мешки под насмеш-ливо-стальными глазами этого человека.

Неожиданно Торквемада вскочил и зашагал по залу — высокий, крепкий.

— Их вера!.. — с неподдельной, из самого сердца идущей горечью воскликнул он, — Их «вера» обеспечивает им богатство и положение при дворе! Сказано: «Приближаются ко Мне люди сии устами своими и чтут Меня языком; сердце же их далеко отстоит от Меня».[175] В Кастилье, словно личинки в осином гнезде, вызревает гигантский иудейский заговор против короны, и об этом говорил сегодня отец де Охеда. Эти осы только и ждут первых теплых лучей, чтобы вылететь и всем роем напасть на беззащитное тело! Это — не преувеличение. Они размножаются гораздо быстрее христиан. И они берут все больше и больше власти над нами во всех городах Испании! — Его хорошо поставленный голос проповедника гулко отдавался под сводами зала, — День за днем, месяц за месяцем мы сами отдаем себя в их управление — отдаем наши деньги, здоровье наших детей, они проникают даже в наши монастыри! Они лукавы. Они покорно опускают глаза. И ждут. А потом, когда наступит подходящий момент, они все, одновременно обнаружат свою истинную сущность, восстанут и разрушат нас изнутри, когда мы будем ожидать этого меньше всего!

Внезапно обличительный тон Торквемады сменился и снова стал безнадежным, горьким и пронзительно искренним:

— И мы окажемся бессильны… Ваши величества сами сегодня видели доказательство их «веры»: когда они думают, что их никто не видит, отступники не зажигают огня и соблюдают субботу! И не будет потом никому спасения. И они будут сидеть в наших дворцах, как сейчас во дворцах мавров сидим мы, и будут глумиться над Господом нашим, как глумились предки их, распявшие Его. Но как могу я, недостойная горсть праха, добавить что-то к предупреждению самого Господа: «Берегитесь закваски фарисейской и саддукейской!»

Тревога опять заныла под сердцем Изабеллы — там, где уже начал шевелиться ребенок. А Торквемада продолжал спокойно и проникновенно:

— Ваши кастильские величества, вы делаете для христианства поистине великое дело, такого еще не видела эта земля. Мы стоим на пороге нового, чистого, праведного мира, где не будет места похоти, стяжательству, извращениям, ереси, лжи, на пороге мира, о котором Господь говорил как о Царстве Небесном. Но как же возможен этот новый мир Божий на той земле, где грязными лужами стоит скверна прошлых веков, где среди нас живут еще чернокнижники и фарисеи, готовящие ножи, чтобы воткнуть их в доверчивую спину Кастильи? — Он опять сделал паузу, явно удовлетворенный произведенным эффектом. — Только Кастилья, сильная единой верой и неподкупными несгибаемыми пастырями, может сразить мавров и победить ересь…