Легенды Белого дела - [104]
Первая половина 1919 года для Кутепова и его корпуса прошла в непрерывных боях на реке Маныч и в Донбассе; удача склонялась то на одну, то на другую сторону, но к маю стало окончательно ясно, что инициативу перехватили белые. 14 июня Александр Павлович принял от В. З. Май-Маевского, назначенного командующим Добровольческой армией, новое соединение, 2-й (Добровольческий) корпус, одновременно переименованный в 1-й. Лето — осень 1919-го — это время наивысших успехов белых армий на Юге России. Добровольцы стремительно рвались вперед, освобождая от красных Белгород, Харьков, Киев, Курск, Орёл. До Москвы оставалось, как говорили тогда, «два корниловских перехода». И тараном белого наступления был именно 1-й корпус Кутепова, в который входила элита Белой гвардии, «цветные» полки (в 1919 году они были развернуты в бригады и дивизии), носившие имена прославленных военачальников Л. Г. Корнилова, С. Л. Маркова, М. Г. Дроздовского и М. В. Алексеева. 6 июля в Белгороде Александр Павлович был произведен в чин генерал-лейтенанта «за боевые отличия». Теперь он сравнялся в количестве звездочек на погонах со своими командирами Деникиным и Май-Маевским.
Популярный в начале XX века писатель Н. Н. Брешко-Брешковский так охарактеризовал «звездный час» Кутепова в очерке «Герой Харькова и Курска»: «Что-то стихийное в этом безудержном стремлении первого армейского корпуса, стремлении на Москву.
Один видный генерал, прошумевший конник[509], полушутя сказал генералу Кутепову:
— А ведь я, пожалуй, ворвусь со своим корпусом раньше вас в Москву…
— Что же, — ответил с ясной улыбкой Кутепов, — я буду только искренне вас приветствовать… Для меня, как для русского человека, важнее всего, чтобы Москва была возможно скорее очищена от красной погани. А кто войдет в Белокаменную первым, это не важно… Важен сам факт…
В этом благородном ответе генерал Кутепов — как на ладони весь с его прямотой и глубоким непоказным патриотизмом. Он чужд тщеславия, он не ищет внешних почестей. Ему дорога, безумно дорога Россия и только Россия. В этом отношении что-то корниловское у генерала Кутепова»>[510].
Верил ли сам Кутепов в то, что, как пели его подчиненные, «зазвенит колоколами древняя Москва и войдут в нее рядами русские войска»? Исходя из его цельного, нацеленного на действие характера, из всей его судьбы — не мог не верить. Но, будучи глубоко целеустремленным и склонным к решительным поступкам человеком, он в то же время никогда не болел шапкозакидательством. Оценивая ситуацию на фронте, Кутепов не мог не понимать: триумфальное шествие белых войск не могло продолжаться вечно, слишком большие силы были накоплены против них противником. В октябре 1919-го корпус Кутепова и советские войска сошлись в решающей схватке, от исхода которой зависела, в сущности, вся дальнейшая судьба Белого дела. Важность момента чувствовали буквально все. И не случайно на одном из совещаний в штабе Кутепова прозвучало фантастическое по дерзости предложение: обрушить все силы на потрепанную уже Латышскую дивизию, разгромить ее и, не задерживаясь, идти прямо на Тулу и Москву! Главное — посеять панику в тылах противника и захватить столицу. А штаб армии об этой операции только предупредить и тут же прервать с ним связь. Соблазн был велик, тем более что в Туле, как писал Ленин 20 октября, «массы далеко не наши»>[511], а подходы к Москве толком не были укреплены и защищались лишь разрозненными гарнизонами. Из сообщений разведки стало известно, что началась эвакуация правительственных учреждений из Москвы в Вологду, был заранее создан подпольный комитет партии. «Мы уйдем, но так хлопнем дверью, что вся Россия содрогнется»>[512], — утверждал Троцкий.
Но «хлопать дверью» не пришлось. Кутепов отверг заманчивое предложение, потому что понимал — битва за Москву закончилась, даже не начавшись. Какие бы чудеса храбрости ни проявляли под Орлом, Кромами и Ливнами корниловцы, марковцы, дроздовцы и алексеевцы, перемолоть все прибывавшую и прибывавшую против них массу красных войск они не могли, даже если бы легли костьми до последнего человека.
Очерк Н. Н. Брешко-Брешковского «Герой Харькова и Курска» увидел свет 14 ноября 1919 года и в тот день звучал уже не более чем печальной издевкой. К этому времени от кутеповского корпуса оставалось всего 2600 штыков, что соответствовало неполному полку мирного времени. Корниловская дивизия равнялась батальону, Дроздовская — трем ротам. Начался общий отход Добровольческой армии. Ее новый командующий П. Н. Врангель, сменивший В. З. Май-Маевского, предлагал Деникину отходить в Крым, но главком отверг это предложение по двум причинам: он не хотел бросать на произвол судьбы казачество, поддержавшее добровольцев в самом начале Белого дела, а также тылы и госпитали Дона и Северного Кавказа.
