Легендариум - [3]

И спрашивает его Бог:

- Скажи, дитя, почему у всех людей есть имя человеческое, а ты одним прозвищем обходишься?

- Не взыщи, милостивый Боже, бродягой и скитальцем я уродился, оттого и гуляю, куда положу глаз. Мне так живётся вольготно, да и людям оттого ни холодно, ни жарко.

- Что ж, дитя, пусть будет по-твоему, - ответил Бог и спросил во второй раз. - Верно ли, Гуляй, что нашёл ты ключ от земной бездны и собрался продать его наместнику за серебро?

- И это правда, верный Боже, - с поклоном ответил Гуляй. - Раз в жизни свезло отыскать добро, что прокормит до конца моих дней. Вот же случай, так случай! Фарт, так фарт!

- Понимаю твою отраду, - произнёс Бог и спросил в третий раз. - Посмотри, что внизу, под ногами твоими?

Гуляй опустил глаза и видит в небесах схватку ястребов с воронами, что сошлись друг с другом не на жизнь, а на смерть. Так, что не успокоятся, пока одна из сторон не будет перебита.

Едва захотел сказать Богу, что не болит у него сердце ни за ястребов, ни за воронов, как увидел, что вороньё взяло верх и, перебив противника, так размножилось, что заполнило всё небо.

И на это Гуляй подумал сказать Богу о своей безучастности к чёрной орде, как тут же увидел, что вороньё налетело на прибрежные скалы, где был дом морских чаек.

Полной грудью закричал Гуляй, раскинув руки, как крылья:

- Боже верный! Опостылело мне всё серебро мира, и покой его стал хуже покойницкой! Как бы хотел встать на защиту небесных братьев и сестер у родных скал! Если бы только мог поменять ключ от бездны ради участи стать морской чайкой!

И отвечал ему Бог из тучи:

- Великодушно решение твоё, но несправедлива цена. Быть тебе, Гуляй, по чистоте твоего сердца и по мере души твоей!

Тотчас обернулся Гуляй ангелом-хранителем чаек и полетел от горизонта до горизонта с победным кличем.

Архонт

На твердыне, куда нет доступа никакой душе, он воздвиг неприступный бастион, чтобы с ледяных стен повелевать земной жизнью. Играть по своим правилам и, наблюдая, потешаться, как растревоживший муравейник злой мальчишка. Всё подвластно и всё позволено ему, потому что он - Архонт, непостижимый, подобный тьме, хаотичный бег времени.

Много веков под его ледяной твердыней возникали поселения и росли города, протягивались каналы и расчерчивались фигуры пашен.

За становящейся жизнью он наблюдал с невозмутимостью натуралиста: отмечая союзы и выделяя царства, Архонт поддерживал то одних, то укреплял других, ловко обращая их в соперников и непримиримых врагов. Привносимые бедствия и моры меняли обитателей нижнего мира сильнее войн, настолько, что новые поколения ничем не напоминали своих предшественников и прежние люди становились другим народом.

Когда разросшаяся цивилизация наскучивала Архонту, он сносил её с земного лица так же просто, как смахивают со стола докучливые крошки прежней трапезы. Не жалея и не вспоминая о прошлом, потому что знал: всё начнётся заново...

В ледяных покоях Архонт не старел, и одиночество не тяготило его. Напротив, чем дольше он наблюдал мир, тем отчётливее презирал самую малую искру чужого разума. Он давно бы стёр опостылевший человеческий род, но питающим его стихиям требовалось присутствие сознающей себя жизни. И всесильный Архонт был вынужден смириться.

Всё изменилось, когда возле скал поселился старик, нищий безумец в ветхой лачуге. Сначала Архонт не обратил на него никакого внимания: за множество веков он привык наблюдать чудаков и кликуш, то отвергаемых, то превозносимых пустоголовой толпой. И властители дум, и неприкасаемые изгои на деле были не больше соломенных пугал для изумлённых ворон. Люди не могли принять реальность иначе, как поклоняясь кумирам и ниспровергая их, потому что сама природа их сознания иллюзорна.

К своему удивлению, однажды Архонт понял, что старик не погружен в пелену иллюзий, не цепляется за обряды и предрассудки, а разговаривает со стихиями. И стихии ему внемлют. Не просто слушают, а повинуются. Без принуждения, легко, словно желая этого. Самым отвратительным явилось их стремление приобщиться к мыслям и чувствам старого отшельника.

Много раз Архонт пытался сокрушить старика вместе с его лачугой, но стихии восставали против его воли. Впервые понял Архонт, что его власть небезгранична, и ему потребуются помощники среди людей. Те, кто ради власти или выгоды станут добровольными предателями своего рода: беспощадными подлецами, бездушными лжецами, бессердечными манипуляторами, бездумными губителями.

Набрав себе отщепенцев, Архонт провозгласил их знатью, потому что знал цену каждому. Вскоре, к своему изумлению убедился в том, что тысячами ничтожеств повелевать проще, чем единицами и что подобное управление разъединяет и неотвратимо портит сами основы мироустройства, превращая всё - в ничто...

Впервые ужаснулся Архонт, догадавшись, что если его знания не безупречны, то в мире наверняка существуют скрытые, более могущественные силы. Неведомые начала, незримые властелины, что наблюдают за ним и что способны расщепить его сущность, как обрушает весна наледь с крыш.

Вещая злоба

"Помни, Метеор: когда свершится правосудие небес и на звёздных весах будет отмерена мера, придёт твой срок. Поверь, Метеор, ты не спутаешь его с другим временем, но безошибочно узнаешь тот день, что позволит воспарить и заставит гореть. Прими, Метеор, свою судьбу - краткую, как жизнь мотылька, но прекрасную, как явление новой звезды..."