Легенда озера Гранд - [2]

— Вопросы я поощряю. Это признак активного, пытливого ума.

— Спасибо, — угрожающе произнес он. — Мне приятно думать, что у меня активный, пытливый ум.

Образ испуганного маленького мальчика исчез. Ей противостоял настоящий мужчина, очень рассерженный. Старающийся сдержать свои эмоции. Если она сейчас сдастся, то проиграет, подумала Рэйчел.

— Как вы будете меня называть? — спросила она с вызовом. — Сиделка? Самое подходящее, что приходит мне в голову, — это няня, но вы, кажется, не относитесь к типу мужчин, которых женщины называют «детка». Он нахмурил брови.

— Таким утомительным и идиотским способом вы пытаетесь сказать мне, что моя мать наняла вас, чтобы за мной ухаживать?

Рэйчел одарила его самой лучезарной из своих улыбок, как школьника, который наконец-то выучил алфавит.

— Совершенно верно.

— Забудьте об этом. Собирайте вещи и убирайтесь отсюда. — Повернувшись к ней спиной, он с трудом заковылял к телефону.

Нет, она не собиралась никуда уезжать.

— Ваша мать просила передать, чтобы вы не утруждали себя звонками. Она включила автоответчик и, услышав ваш голос, не будет снимать трубку. — Ответом на ее слова было зловещее молчание. Рэйчел с трудом удержалась от искушения сбежать.

Он медленно положил трубку.

— Вы ведь, кажется, что-то вроде крутого сыщика, не так ли? — Рэйчел знала: он один из двух владельцев самого известного в округе детективного агентства «Эддисон и Бонелли», в которое обращались транснациональные корпорации, если подозревали промышленный шпионаж, подкуп сотрудников, растрату или какое-то другое запутанное экономическое преступление и хотели, чтобы дело было улажено быстро, аккуратно и осмотрительно. И доведено до конца. О Николасе Бонелли было известно, что он никогда не сдается.

Он медленно и неловко развернулся.

— Будь я кем-то вроде крутого сыщика, я бы разобрался, кто вы такая, но я ни черта не понимаю. — Враждебность в его голосе сменилась усталостью.

Он признает ее. Она взяла первый барьер.

— Ваша мать сказала, что у вас сотрясение мозга. — Победитель должен проявлять благородство.

— Легкое сотрясение мозга. — Он прошаркал к потертому плетеному шезлонгу и осторожно опустился на выцветшее помятое сиденье. Положив костыль на пол, он с помощью здоровой руки уложил на шезлонг больную ногу. Отклонился на гору подушек и прикрыл глаза. — На случай, если вы меня не поняли, повторяю: вы уволены. — Он сжал челюсти — явно от резкой боли.

Почувствовав прилив жалости, Рэйчел взяла себя в руки. Ее предупреждали, что он будет очень темпераментным пациентом, и положили весьма щедрое жалованье, чтобы она потакала ему, пока он выздоравливает. Никто не должен знать, что она сделала бы это задаром.

Встав, она легко сбежала по ступеням.

— Я купила разную нарезку — ветчину, индейку, говядину. С чем вам сделать сандвич?

— Я сказал, что вы уволены.

— Вы не можете меня уволить. Вы меня не нанимали. По пути сюда сегодня утром я захватила ржаного хлеба. Как насчет сандвича с ветчиной и сыром на ржаном хлебе? Чай со льдом или лимонад? — Дайана упаковала его вещи, но она не положила ему еду.

— Кто вы? — спросил он утомленно. — Новая экономка?

— Считайте, что вы в тюрьме, а я — надзиратель.

Его ресницы взметнулись вверх, встревоженные карие глаза уставились на нее.

— Я вас знаю?

— Нет. — Рэйчел помолчала минуту. — Вы так ничего и не ответили по поводу сандвича с ветчиной и сыром на ржаном хлебе. Я заварила свежий чай.

— Я не голоден. Забирайте свою еду и убирайтесь отсюда.

В кухне Рэйчел постояла, прижавшись к столу, пока колени не перестали дрожать. Первый раунд она пережила, но не выиграла. Пока нет. Стоявшая перед ней задача была покруче Скалистых гор, но она выполнит ее. Он никуда от нее не денется. Его мать об этом позаботилась. Главное — не дать ему взять над собой верх. Он ведь сейчас не мужчина, а жалкая развалина. Насколько это будет сложно?

Она приготовила два сандвича. Оставив один на кухонном столе, она прошла в гостиную, свернулась там в кресле и принялась есть сандвич, шумно хрустя салатными листьями и картофельными чипсами.

Николас Бонелли притворялся спящим. Она могла поспорить, что он напряженно ищет выход из создавшегося положения. Его мать постаралась перекрыть все возможные лазейки. Пользуясь тем, что глаза его закрыты, Рэйчел внимательно изучала загорелое лицо с короткими курчавыми иссиня-черными волосами. Черные брови придавали лицу угрожающий вид, но многие женщины все бы отдали за такие невероятно длинные черные ресницы. В опасной близости от его правого глаза был свежий красный шрам, резко контрастирующий с оливковым цветом кожи. Мужчина выглядел упрямым и крепким. Если не принимать во внимание впалые щеки и заострившиеся скулы. Однако он не был ни истощенным, ни худым. У него было вывихнуто плечо, сломана рука и разорваны связки лодыжки, но, даже искалеченное, его тело говорило о хорошем физическом состоянии и огромной силе. Не говоря уже о широких плечах, узких бедрах и стройной талии.

Рэйчел тщательно пережевывала сандвич, перебирая в уме подходящие определения. Мрачный, стихийный. Но при этом уязвимый и нуждающийся в заботе. В голливудском фильме ему подошла бы роль закоренелого преступника, которого спасает любовь доброй женщины. Она откусила еще кусочек. Если верить Дайане, в этом случае нашлась бы целая толпа желающих. Удивительно, что сестры никогда не могут представить своих братьев в качестве объекта страстной любви другой женщины. Рэйчел тоже не могла вообразить, чтобы какая-то женщина сходила с ума от любви к ее брату Тони. Но, конечно, Тони не обладал столь ярко выраженной сексуальной привлекательностью.