Легенда о рыцаре тайги. Юнгу звали Спартак - [9]

— Не сомневался в этом, — кивнул Гольминг. — Через два-три дня мы приходим в Або[21]. Вот вам рекомендательное письмо к директору мореходной школы, а это ваше жалованье за минувший рейс.

— Спасибо, геррэ капитан.

— Вряд ли еще увидимся. Возьмите на память этот сундук. Он пуст, и от вас самого зависит, чем он со временем наполнится. Желаю успеха.

Фабиан хотел сказать, как он благодарен Гольмингу — не за сундук, сам по себе красивый и, наверное, ценный — за то, что тот поверил когда-то ему, слабому мальчишке, взял на свой корабль, многому научил… Но капитан сделал жест, означающий конец аудиенции. Чуждый всяким сантиментам, Гольминг даже не вышел из своей каюты, когда Хук в порту Або сошел на берег, чтобы уже никогда не подняться на борт «Орла».

Иным было прощание с Антти Нурдареном. Китолов, осушивший с горя не одну кружку грога, обнял своего юного друга, по-отцовски нежно потерся носом о его щеку[22] и всю грудь ему залил, слезами, хоть и пьяными, но искренними.

— Будь здоров, малыш! Не забывай старого Антти.

— Вот, возьми на память. Я сам сделал, — Фабиан протянул другу пуукко[23] в изящных деревянных ножнах.

Навсегда запомнит Хук свой первый корабль и его капитана. Всю жизнь он будет подражать Гольмингу и в сдержанной манере поведения, и в привычке хорошо одеваться, а главное, в уважительном отношении к людям, независимо от их возраста и положения. От Антти же он унаследовал страсть к китоловству. Ему уже было мало почти каждодневно вступать в схватки с Нептуном, ему хотелось помериться силами с самим Левиафаном[24].

Фабиан поступил в мореходную школу города Або и спустя полтора года получил аттестат штурмана за номером 27. Можно было продолжить учебу, венцом которой был диплом шкипера открытого моря, но Хук торопился, ведь его ждал старый гарпунер Нурдарен, которого он обещал взять на свое судно.

Еще в те годы, когда юный Фабиан только учился делать первые шаги по шаткой палубе «Орла», было создано «Русско-финское китоловное общество на Тихом океане». Первое судно компании — «Суоми» — было закуплено в Германии, все последующие строились финскими корабелами. Но едва китоловы вышли в море, взяв курс к берегам далекого Дальнего Востока, как разразилась Крымская война 1854–1856 гг. Англо-французская эскадра, не ограничиваясь Черным морем, пиратствовала и в Белом, и даже на Тихом океане, она захватывала и топила мирные суда. Промысел китов прекратился, едва начавшись.

Вскоре после окончания войны в Або было спущено со стапелей китоловное судно «Граф Берг» грузоподъемностью 300 лэст[25] — одно из самых больших, по тем временам.

Фабиан, несмотря на то, что в школе тогда начались экзамены, каждый день ходил на верфь и жадно следил за тем, как достраивалось, а потом оснащалось и вооружалось судно. На «Графе Берге» разместили десять шлюпок для гарпунеров и гребцов, пять пушек, железные котлы для топки жира, резервуары для его охлаждения; погрузили множество гарпунов и ружей, сетей, гаков, сотни сажен манильского троса и другого снаряжения; в трюмы накатали более семисот бочек для ворвани…

Дух захватывало у молодого моряка при виде такого размаха, и в день получения аттестата, отказавшись от участия в дружеской пирушке, он явился на борт «Графа Берга» и предложил капитану свои услуги.

— А что вы умеете, сударь?

— Вообще-то у меня аттестат штурмана, но я хотел бы…

— Штурманы мне не нужны, — равнодушно ответил шкипер, коренастый швед, и заработал челюстями, перемалывая плиточный табак.

— Но я хотел бы пойти гарпунером, — тем не менее закончил Хук.

— А вы знакомы с этим делом?

— Нет, но я научусь.

— Э, сударь, некогда нам будет на промысле вас учить. — Швед сплюнул за борт коричневой слюной и повернулся, чтобы уйти. Фабиан с отчаянием смотрел ему в спину, лихорадочно подыскивая нужные, убедительные слова. Их не находилось…

И тут явилось чудо! Оно имело облик долговязого седогривого моряка в кожаной жилетке на голом теле, со здоровенной трубкой, похожей на вопросительный знак, зажатой в лошадиных зубах. Два возгласа слились в один:

— Антти!

— Фабиан!

В то же мгновение Хук и Нурдарен тискали друг друга в объятиях. Шкипер, позабыв о своей жвачке, с удивлением смотрел на них.

После взаимных расспросов выяснилось, что Антти наконец повезло: его взяли на «Граф Берг» гарпунером, а Фабиана брать не хотят ни в каком качестве. Нурдарен, не дослушав друга, сделал таинственный жест, отошел к капитану, довольно бесцеремонно положил ему руку на плечо и вступил в долгий и, очевидно, нелегкий разговор. Темпераментный Нурдарен, что-то доказывая, размахивал длинными руками, тряс серьгой, но флегматичный швед только покачивал головой и сплевывал за борт. Тогда Антти выложил, похоже, свой последний, самый весомый аргумент и припечатал его к палубе, топнув ногой. Шкипер, помедлив, буркнул что-то неохотно и валкой походкой отправился к себе в каюту. Антти вернулся к молодому другу.

— Все в порядке, малыш! — сказал он, весело ощерясь. — Будешь гребцом и моим подручным на шлюпке номер четыре. Еле уломал этого трескоеда. Чем-то ты ему не показался, наверное, аттестатом штурмана.