Легенда о рыцаре тайги. Юнгу звали Спартак - [73]

— Ты что наделал, гад такой?! За что собаку угробил, дикарь! Правильно голландец говорил: дикари вы все тут!

Этот поток гневных слов закончился кашлем, и вообще Спартаку стало плохо. С трудом поднялся он в гостиницу. Товарищи уже проснулись, встали. Остались лежать только двое больных — Ганин и Шелест. Юнга сел в ногах у братана. Володя слабо улыбнулся и еле слышным голосом опросил:

— Ты чего там разоряешься?

Тут только Спартак заметил, что все на него смотрят с ожиданием, очевидно, слышали его крики на улице. Он рассказал о случившемся.

— Ты был не прав, — рассудительно сказал Игорь Васильевич. — Называть их дикарями нельзя, это оскорбление. Пойми: все в этом мире относительно, и может, с их точки зрения именно ты — дикарь. Да, да, не хмурься… Ведь ты не знаешь многих элементарных вещей, не умеешь того, что умеет любой туземец, даже младенец…

— Чего это я не знаю, не умею? — обиделся юнга.

— Ну, например, добывать огонь без спичек, охотиться без ружья, отличать съедобные плоды от несъедобных, и еще многого из того, что Киплинг называл законами джунглей, ты, как, впрочем, и мы, не знаешь. Стало быть, здесь, на Латуме, не островитяне дикари, а мы. Это во-первых. А во-вторых, юнга, мы как-никак за границей и должны вести себя как положено: уважать чужие законы и обычаи, не вмешиваться в чужие дела… Помни: мы советские моряки! Этим все сказано.

— А за что они собаку?.. — упрямо твердил свое Спартак.

Боцман Аверьяныч досадливо крякнул:

— Ему про Фому, а он про Ерему, яс-с-сное море!

— Я не знаю, — вздохнул доктор. — Может, за то, что она тебя облаяла, может, это какой-то ритуал… Не знаю.

А радистка Светлана Ивановна, желая приободрить расстроенного мальчишку, скороговоркой прочитала всем известный шутливый стишок:

У попа была собака.

Он ее любил.

Она съела кусок мяса —

Он ее убил…

Все засмеялись и скоро забыли об этом эпизоде.

Около полудня к морякам пришли лейтенант ван дер Брюгге и трое туземцев. Голландец принес немного медикаментов и бинты, а островитяне — еду в медном старинном котле. Его несли на палке, продетой сквозь дужку, двое, они же несли на головах — один стопку чашек из кокосового ореха, другой — большую гроздь бананов. Третий шел сзади, налегке, с важным видом. В этом третьем Спартак узнал того мужчину, который велел убить собаку, наверное, он был каким-то начальником, может, даже вождем племени.

Первым делом туземцы вынули из котла мясо — шесть больших кусков, — разложили его на пальмовых листьях, а потом разлили по чашкам бульон. Они что-то при этом говорили лейтенанту, но все было ясно и без перевода, тем более что перевод требовался двойной: с языка зяго на английский и с английского на русский.

Наголодавшиеся коперниковцы с аппетитом ели мясо, запивали его бульоном и сожалели только, что еда почти несоленая: соль, как потом выяснилось, была едва ли не самым ценным продуктом на острове. Туземцы выменивали ее у голландцев на фрукты, но и у солдат она была на исходе.

Игорь Васильевич задал по-английски какой-то вопрос, показывая на чашку, а когда лейтенант ответил с ухмылкой, у доктора вывалился из рук недоеденный кусок мяса. Боцман Аверьяныч невозмутимо заметил:

— Ничего страшного: собачатина ничем не хуже говядины!

— Вы что, знаете английский? — удивился доктор. — Как вы догадались, о чем мы говорим с лейтенантом?

— В английском я не шибко силен, только некоторые слова знаю. Например, корова — кав, а собака — дог… Но что собачатину едим, сразу догадался, потому как и ранее приходилось, последний раз во время зимовки в бухте Терпения, яс-с-сное море! А молчал до поры, чтоб не побросали из брезгливости: продукт-то полезный, особенно больным, — он кивнул на Шелеста и Ганина, которых кормили юнга и радистка.

— Вот, значит, почему он приказал убить собаку! — сообразил Спартак.

— Между прочим, он жрец племени, колдун, или, по-нашему, поп, — улыбнулся доктор. — Вот и получилось все как в том стишке. Только убил он ее не со злости, а из жалости к нам. Сами они, как рассказал мне лейтенант, живут впроголодь, а уж мясо едят только по большим праздникам. Собака у них деликатес…

СПАРТАК ПОПАДАЕТ В ТЕАТР

Коперниковцам было, конечно, неприятно узнать, что они съели собаку, но нет худа без добра: моряки вскоре окрепли, стали на ноги, больные почувствовали себя гораздо лучше. Правда, на Володю Шелеста свалился новый недуг — малярия…

Спартак не отходил от братана, который пожелтел и заострился лицом, ежился от озноба и выстукивал дробь зубами, хотя лоб его блестел от пота. Все теплые вещи, какие нашлись у моряков, были навалены на моториста, но это не помогало.

— Нужен хинин, — сказал доктор, — а именно его Брюгге почему-то не принес. Или у них нету, что маловероятно, или он забыл…

— Или пожалел, яс-с-сное море!

— В любом случае к нему надо сходить и попросить… Пойдешь ты, малыш.

— Есть! Только как я найду голландцев? Я же не знаю, где они живут…

— Я тоже не знаю. Спросишь у туземцев.

— Но, Игорь Васильевич… Вы шутите? Как же я опрошу?..

— Ах да, языковой барьер… Ну ничего, что-нибудь придумаешь.

— Прояви матросскую смекалку, яс-с-сное море!

— Есть проявить матросскую смекалку! — уныло сказал юнга и вышел из хижины.