Легенда о летящем змее - [34]
Поль, вытаращив глаза, беззвучно воззрился на Лиз. И выпустил Алекса из рук.
— Ну, это почти то же, что черная магия, милый, — стала пояснять Лиз. — Замена больных органов на чужие здоровые. Понятно?
Алекс издал какой-то странный булькающий звук.
— Честно говоря, не очень, — Поль аккуратно забрал у Лиз ребенка и обернулся к Алексу. — Вы бы лучше шли отсюда, мессир, подобру-поздорову.
— Куда идти? — тихо спросил Алекс, глядя на младенца.
— Вот тормоз! Да куда угодно, лишь бы подальше отсюда, полудурок!
В этот момент в коридор заполз Мишель-младший, а следом за ним семенила королева Мари.
— Ням-ням! — объявил Его Высочество и величественно указал пальцем себе в рот.
— Я так и не уложила его спать, — пожаловалась королева и, прежде чем уронить челюсть куда-то в район пола, выдохнула: — Алекс! Да за каким чертом ты опять приперся? Я замужем!!!
XXI
Февраль 1188 года по трезмонскому летоисчислению, Ястребиная гора
Вернувшись из конюшни, маркиза де Конфьян снова замерла у окна, но совсем не замечая, что происходит во дворе. Она неспешно размышляла о том, как найти рыцаря, которого видела утром, и чем сможет ему помочь. Что будет дальше, Катрин не думала, даже не отдавая себе отчета, зачем ей нужно помогать этому рыцарю. Но чем темнее становилось в комнате, тем чаще ее мысли обращались к Сержу. Было поздно, а он все не возвращался. То она видела, как атаман разбойников захвачен в плен или убит рукой какого-нибудь воина. То представляла, что он веселится в компании неунывающей Клодин, лицо которой почему-то очень походило на лицо Аделины.
Катрин начала метаться по комнате, пытаясь выбросить глупые мысли из своей уставшей головы. Не сдержавшись, она перевернула поднос с едой, с наслаждением прислушавшись к треску разбитой посуды. Схватив с сундука кувшин, в котором оказалось вино, сделала несколько глотков, после разбив и его. Вывернула на пол драгоценности из шкатулки, куда Серж утром бросил ожерелье, снятое с ее шеи.
Остановившись посреди устроенного разгрома, Катрин облегченно выдохнула. И, добавив к беспорядку свою одежду, отправилась в постель. Она не знала, сколько прошло времени и спала ли хоть минуту… Впрочем, наверное, все же спала, потому что совсем ничего не слышала, покуда сквозь сон ее не прорвались звуки струн дульцимера. Неспешные, тихие… Пронзительно печальные. Будто из черноты прошлого, они проникали в эту комнату и в этот мрак. Неровно подрагивала свеча. И до боли и слез глубокий голос выводил такую знакомую канцону:
Цена всей жизни — небо этим утром.
И голос той, чей образ на века
В душе моей. И вот она — рука,
Сияет совершенным перламутром,
Она сражает с нежностью цветка,
И манит лаской острого клинка.
Распахнув глаза, Катрин затаила дыхание. Она не верила своим ушам. Серж пел. Пел одну из грустных своих мелодий, которые когда-то особенно терзали ее. И сейчас маркизе показалось, что из нее снова вынимают сердце. Почему он оставил ее? И почему поет песни, которые посвящал ей? Она вцепилась пальцами в шкуру, изо всех сил сдерживая рыдания, рвущиеся наружу.
А голос все звучал, не смолкал ни на минуту, сгущая и прошлое, и настоящее, и будущее в одно только это мгновение в темной комнате. Он сидел у свечи, под окном, и лунный свет, врывавшийся в этот мрак, освещал его лицо — все то же лицо, которое когда-то раз за разом склонялось к ней, распростертой на постели, чтобы осенять поцелуями ее лоб, глаза, нос, губы. Теперь оно было отстраненным, задумчивым, будто он находился где-то далеко, безумно далеко от этого места. И только музыка и голос — все, что осталось.
То пытка жизни — холод поцелуев,
Мороз объятий, лед в густой крови.
И есть ли в том хоть тень ее любви?
Иль от любви ненужной обезумев,
Безумен только я? И как ни назови -
Господь, любовь ее благослови!
Не имея больше сил смотреть на трубадура, она крепко закрыла глаза. И приложила ладони к ушам, больше не имея сил слушать. Но голос и музыка продолжали звучать. Прорывались сквозь пальцы, проникая в самую душу, где она всегда слышала их с того проклятого дня…
Вся сила жизни — ясность ее глаз.
В которых страсти под покровом ночи
Есть исступленность…
Неожиданно струны всхлипнули, замолчали под его пальцами, и мелодия оборвалась. Он же, опустив голову, тихо и отчетливо произнес:
— Vae!
Но отчего-то это было больше похоже на рыдание, что так и не сорвалось с губ.
Наступившая тишина оглушила и разрушила хрупкий мир ее воспоминаний. Но к чему вспоминать, если рядом с ней, в этой же комнате находится единственный человек, без которого она не мыслит своей жизни.
Катрин схватилась с кровати и босиком в короткой камизе приблизилась к мужу. Опустилась на пол и, склонив голову ему на колени, проговорила:
— Я люблю вас, мой трубадур. Как бы вы теперь себя ни называли. Я люблю вас.
Он дернулся, будто она ударила его. Смотрел на ее голову на своих коленях, на то, как серебрились ее волосы в свете луны. А потом не выдержал. Протянул руку и коснулся легким поглаживанием ее макушки.
— Вы безумны, — шепнул он. — Любовь к вашему мужу сделала вас безумной, мадам… Но, Господи, я отдал бы жизнь за то, чтобы так, как его, вы любили меня.
Наверное, они не должны были встретиться. Его судьба — в Египте, среди раскопок и пирамид. Ее — дома, с мужем и сыном. Каждый из них должен был быть счастлив. Но случилась война, которая отняла у обоих все, что было им дорого. Она пронеслась огнем по их жизням. И то, что осталось после огня, несло только горечь. Может ли из горечи родиться любовь? Может ли любовь оказаться сильнее горечи? Есть вещи сильнее огня, но есть ли хоть что-то, что сильнее пепла?
Очень многое может связать век 12 и век 21, если в ход событий вмешиваются магические силы. Сможет ли любовь преодолеть испытание не только временем, но и пространством? Кто выйдет победителем в схватке между чувствами и долгом? К чему приводит жажда безграничной власти?
Любовь — понятие, изучаемое тысячелетиями, но малоизученное и на сегодняшний день. Иногда достаточно одного взгляда, чтобы осознать готовность всю жизнь провести с одним человеком. Но нужны годы, чтобы научиться этому человеку верить. Их десятидневное знакомство — случайность. Но бывает, что десять дней важнее и значимее всей прочей жизни. Михаилу и Марии еще только предстоит понять эту истину. А пока… в порту Гамбурга на лайнерное судно села пассажирка в свадебном платье.
Отменная канцона, Серж! Ты делаешь успехи. Ее Светлость просит поблагодарить тебя за нее. Молча, не чувствуя своего тела, трубадур Скриб откинул дульцимер за спину и, склонившись еще ниже, подхватил подол платья герцогини и поднес его к своим губам. – Я не достоин похвалы Ее Светлости, – произнес трубадур. – Но, если Ее Светлость позволит, отныне все мои канцоны будут посвящены лишь ее красоте. Катрин незаметным жестом выдернула ткань юбки из рук музыканта и, не глядя на него, ответила: – Если на то будет дозволение моего супруга. – Если таково ваше желание, – с улыбкой ответил герцог де Жуайез.
Верхова Наталия работала генеральным директором группы компаний. Арест, СИЗО. С первых дней заключения – прямой репортаж на созданном друзьями сайте – заметки, статьи, разработки – именно это и вошло в книгу «Тюремное счастье.»Почти два года потребовалось, чтобы доказать незаконность ареста. На свободе Наталия продолжает заниматься правозащитной деятельностью: «Формирую светлое доброе и безопасное будущее для страны».
Книга и вся серия вчерне закончена. Добавлен эпилог. 10.03.2021.
Космоархеолог Александр Говоров молод и амбициозен. А еще зол, что проект, который он вел с самого начала, передали другому. Стремление стать первым и доказать человечеству (и оппонентам) свою правоту сталкиваются с простым и исконным страхом – какая цена будет назначена за открытие? Что, если то, к чему Александр стремился всю жизнь, оказывается гипотезой, способной уничтожить мир?
Дорогие друзья! Перед вами первое полное издание моей книги «Сады Соацеры», написанной почти десять лет назад. Возможности электронной публикация освободили автора в том числе и от дружеских издательских «уз». Ничего плохого о редакторах не скажу, но конечной целью их деятельности является не творчество, а доход, поэтому они требуют «формат». Это слово имеет много значений, в данном же случае имеется в виду то, что книга не должна отличаться от прочих, к которым уже привык читатель. Есть случаи и крайние, лет двадцать назад по сети распространилась инструкция от некоего издательства, в которой требовалась одна сюжетная линия, всепобеждающий герой, главное же его девушку можно было убить, но и в коей мере не насиловать.
"В истории трудно найти более загадочную героиню, чем Жанна д'Арк. Здесь все тайна и мистификация, переходящая порой в откровенную фальсификацию. Начиная с имени, которым при жизни никто ее не называл, до гибели на костре, которая оспаривается серьезными исследователями. Есть даже сомнения насчет ее пола. Не сомневаемся мы лишь в том, что Жанна Дева действительно существовала. Все остальное ложь и вранье на службе у высокой политики. Словом, пример исторического пиара". Так лихо и эффектно начинаются очень многие современные публикации об Орлеанской Деве, выходящие под громким наименованием — "исторические исследования".
Небольшая пародия на жанр иронического детектива с элементами ненаучной фантастики. Поскольку полноценный роман я вряд ли потяну, то решил ограничиться небольшими вырезками. Как обычно жуткий бред:)
Очень многое может связать век 12 и век 21, если в ход событий вмешиваются магические силы. Сможет ли любовь преодолеть испытание не только временем, но и пространством? Кто выйдет победителем в схватке между чувствами и долгом? К чему приводит жажда безграничной власти? Герои рассказа любят, ищут, делают выбор, лукавят и боятся обмануться. И каждый из них, в конце концов, получит по заслугам, когда все сущее вернется в место, которому принадлежит. Авторы не преследовали цели отразить эпоху Средневековья.