Легавые - [9]

— Это что еще такое? — крикнула она. — А ну-ка, убирайся!

— Полиция, — сказал Браун и показал значок. Только теперь Кончетта заметила, что рядом с огромным негром стоит белый коротышка с узким лицом и холодным взглядом злодея.

— Что вам надо? Уходите! — крикнула она и опустила жалюзи на стеклянной входной двери. Квартира Кончетты была на втором этаже, туда вела шаткая деревянная лестница, на которой Уиллис споткнулся и чуть было не слетел вниз. Лестница выходила на задний двор, где росло дерево, увешанное какими-то липкими плодами. Браун решил, что это инжир. Через дворик по диагонали тянулась веревка с замерзшим нижним бельем. Ветер выл, норовя сдуть Уиллиса с лестницы в виноградник, побеги которого опутали дворик. Он еще раз постучал в дверь и крикнул: «Полиция! Лучше откройте!»

— Sta zitto,[2] — крикнула Кончетта и отворила дверь. — Вы что, хотите разбудить весь квартал?

— Войти-то можно? — осведомился Уиллис.

— Входите, входите, — проворчала Кончетта и отступила из прихожей в крошечную кухоньку, пропуская Уиллиса и Брауна в квартиру.

— Что вам понадобилось в два часа ночи? — спросила Кончетта, с трудом затворяя дверь за сыщиками, поскольку ветер пытался этому воспрепятствовать.

Кухня оказалась маленькой и узкой. У одной стены стояли плита, раковина, холодильник, у противоположной — стол с металлической столешницей, а ближе к батарее — металлический шкаф с приоткрытой дверцей. Он был набит консервами и пакетами с кашами. На холодильнике стояла фарфоровая собачка. Над батареей висела дешевая олеография с изображением Иисуса Христа. Кухню освещала люстра — большая стеклянная чаша на цепях. Из крана капало.

— Сейчас не два часа, а начало первого, — поправил хозяйку Браун. В его голосе появились особые интонации, и Уиллис решил, что это исключительно из-за Кончетты Ла Брески.

В который раз он поразился чутью Брауна. Это был не человек, а радар, способный безошибочно распознать негрофоба в радиусе мили. Впрочем, Уиллис чувствовал, что хозяйка квартиры настроена враждебно к ним обоим. По ее прищуренным глазам видно было, что она готова в любой момент дать отпор. Она вышла босиком в мужском халате, накинутом на ночную рубашку.

— Вы миссис Ла Бреска? — спросил Уиллис.

— Я Кончетта Ла Бреска, а вы кто такие?

— Детективы Уиллис и Браун из восемьдесят седьмого полицейского участка, — представился Уиллис. — А где ваш сын?

— Спит, — ответила Кончетта и, поскольку родилась в Неаполе, а выросла в Парадизо, сразу же заявила: — Он был со мной весь вечер. Вы, наверно, что-то перепутали.

— Не могли бы вы его разбудить, миссис Ла Бреска? — попросил Браун.

— Зачем?

— Нам надо с ним поговорить.

— О чем?

— Мадам, если хотите, мы можем забрать его в участок, — сказал Браун, — но, по-моему, будет проще, если мы сейчас кое о чем его спросим. Так вы разбудите его или нет?

— Я не сплю, — послышался голос Ла Брески из соседней комнаты.

— Не могли бы вы к нам выйти, мистер Ла Бреска? — спросил Уиллис.

— Одну минуту, — отозвался тот.

— Он был дома весь вечер, — повторила Кончетта.

Рука Брауна скользнула к кобуре. Кто его знает, вдруг этот Ла Бреска всадил две пули в голову смотрителя парков?

Он долго не появлялся, а когда наконец вышел в халате на кухню, взъерошенный и заспанный, оказалось, что в руках у него только пояс, который он пытался завязать.

— Ну, чего вам надо? — буркнул он.

Поскольку Хэл Уиллис и Артур Браун пришли к Ла Бреске, так сказать, неофициально и не собирались его задерживать, детективы решили, что нет смысла напоминать ему о правах. Вместо этого Уиллис сразу взял быка за рога:

— Где ты был сегодня в половине двенадцатого?

— Дома, — ответил Ла Бреска.

— Что делал?

— Спал.

— Во сколько лег?

— В десять.

— Всегда ложишься так рано?

— Да, когда надо рано вставать.

— А завтра рано вставать?

— В шесть.

— Зачем?

— Надо идти на работу.

— Ты же безработный.

— Я нашел работу вчера, сразу как вы уехали.

— Где?

— На стройке. Чернорабочим.

— Ты получил работу в бюро «Меридиэн»?

— Да.

— В какой строительной фирме?

— «Эберхардт».

— В Риверхеде?

— Нет, в Айсоле.

— Во сколько ты вчера вернулся домой? — спросил Браун.

— Я вышел из «Меридиэн» часов в пять. Потом заглянул в бильярдную на Саут-Лири, немного покатал шары с ребятами. Часов в пять-шесть вернулся домой.

— Что ты делал дома?

— Поел, — вставила Кончетта.

— Потом?

— Посмотрел немного телевизор. Потом лег спать, — сказал Ла Бреска.

— Кто-нибудь, кроме твоей матери, может подтвердить твои слова?

— Нет, в доме больше никого не было.

— Вечером тебе кто-нибудь звонил?

— Нет.

— Этого тоже никто не может подтвердить?

— Только я, — опять встряла Кончетта.

— Послушайте, ребята, я не знаю, чего вам от меня нужно, — сказал Ла Бреска, — но я говорю чистую правду. Ей-богу. Что произошло?

— Ты не смотрел последние известия по телевизору?

— Нет, я, по-моему, заснул раньше. А что случилось-то?

— Я зашла к нему в комнату в половине одиннадцатого и выключила свет, — пояснила Кончетта.

— Зря вы мне не верите, — сказал Ла Бреска. — Я не знаю, что там у вас стряслось, но я ни при чем.

— Я тебе верю, — кивнул Уиллис. — А ты, Арт?

— Я тоже, — ответил Браун.

— И все же мы должны кое-что выяснить, — сказал Уиллис. — Я надеюсь, ты не будешь на нас в обиде.