Легат Пелагий - [26]

— Что скажете вы, канцлер? — снова спросил Магистр.

— Это верно, что легат Пелагий допустил много ошибок, — послышался более мягкий, осторожный голос, — но ведь если б император вовремя пришел нам на помощь, не было бы ни поражения под Мансурой, ни плена, ни гибели стольких братьев-тамплиеров. Император проклят церковью, а мы — рыцари церкви. Нам не по пути с императором Фридрихом!

— Что скажете вы, хранитель орденской казны? — спросил Магистр.

— Казна опустела! — с горечью произнес один из братьев. — За эти годы орден потерял половину своих замков и две трети своих земель. А теперь, когда в Иерусалимском королевстве хозяйничают тевтонцы, мы потеряем и все то, что пока цело…

— Довольно! — вскричал император Фридрих. — Я думал встретить здесь благородных рыцарей, а нашел лишь толпу жадных и безмозглых себялюбцев! Вам не дорого ни Иерусалимское королевство, ни мир, добытый такой высокой ценой. А коли так, готовьтесь к войне! Мощь и сила Священной Римской империи такова, что вскоре все слуги безумного Папы и преступного легата будут пойманы и понесут законное наказание. Берегитесь! Кто не со мной, тот против меня!

Двое или трое тамплиеров выхватили мечи и хотели было ринуться на императора, но Магистр преградил им путь.

— Вы слышали, что говорят рыцари Храма, ваше величество, — грустно произнес он. — Теперь я провожу вас к казармам тевтонского ордена. Прошу вас запомнить лишь одно: ни кинжал асассина, ни яд миндальных пирожных, не будут угрожать вашей жизни до тех пор, пока вы — гость тамплиеров.»

Бабушка отложила книжку, сняла очки и почти сразу же заснула без снов.

Утром всех разбудил визг электропилы и треск сварочных аппаратов. С самого восхода Боргезе и его мастера принялись за ремонт гребного вала «Манны». Грохот стоял такой, что даже от завтрака на борту пришлось отказаться. Невыспавшиеся и всклокоченные, Робин и Кот уселись на террасе ближайшего кафе, а Бабушка отправилась на утреннюю пробежку по набережной.

— Меня беспокоит, что мы не видели никаких следов «Бременского Орла» и Бумберга-старшего, — произнес Кот, допивая кофе с молоком.

— Мы же не были в торговом порту, — ответил Робин.

— Надо будет сегодня туда заглянуть! — решил Кот.

Робин отложил воскресный номер «Ла Стампы», повествующий о разграблении багдадских музеев, и поднялся с кресла.

— Идем! — сказал он.

— А как же Бабушка? — спросил Кот.

— Пока она вернется с пробежки, примет душ и позавтракает, мы успеем три раза обойти весь город! — беспечно ответил Робин.

Кот недоверчиво пожал плечами и, оставив на столе щедрые чаевые, они с Робином утремились в узкие улочки Брундизия. Нечего и говорить, что Охотничий Рожок они прихватили с собой: он лежал, завернутый в шелковый платок, в рюкзаке Робина.

То и дело поглядывая на карту, они покружили минут пятнадцать по центру, спустились к морю и попали прямо на каменный мол, построенный Помпеем.

— Теперь направо! — сказал Кот. Они свернули направо и оказались в старом торговом порту, теперь застроенном отелями и рыбными ресторанами.

— Доставай! — шепнул Кот.

Робин порылся в рюкзаке и вытащил драгоценный Рожок. Несколько секунд он смотрел на старинный инструмент, любуясь простотой и изяществом его формы, а затем нерешительно поднес его к губам.

— Как это Бабушка делает? — спросил Робин.

— Просто берет и дует! — нетерпеливо подсказал Кот.

Робин набрал в грудь воздуха и дунул. Рожок, явно недовольный неумелым обращением, проиграл коротко и сердито:

  — Два ученых школяра

Взяли скрипки, взяли лютни,

И гудели до утра

Словно трутни, словно трутни,

Вторил трелям их лихим

Славный хор портовых кошек.

Но никто не кинул им

Даже грошик, медный грошик!

Как это бывало много раз, пока Рожок пел, город вокруг Робина и Саладина стал меняться. Помпезные барочные фасады отелей, выходивших на набережную, превратились в строгие готические. По улицам потекли ручейки помоев, а роскошные рыбные рестораны превратились в сомнительного вида закопченые харчевни, из которых доносились пьяные крики матросов. Как и накануне, у причалов один за другим начали возникать корабли. Но на этот раз это были не однообразные военные галеры, а торговые парусники всех форм и размеров. Здесь были и норманские ладьи, и нефы, и ганзейские когги, и каракки, и фелюги. От флагов и вымпелов рябило в глазах. Одни корабли разгружались, другие наоборот принимали на борт тюки с товарами. По мачтам прыгали обезьяны, а в медных частях рангоута отражалось солнце.

Робин и Кот поднялись на ступени портовой церкви и оттуда разглядывали стоящие в порту суда, пытаясь определить, нет ли среди них «Бременского Орла». Первый осмотр не дал никакого результата: слишком много было кораблей, и слишком трудно было разобрать их названия, написанные готическим шрифтом на кормовых досках. В конце концов, Кот и Робин решили пройти вдоль причала и осмотреть все когги ганзейского союза, которые легко было распознать по общему флагу со странным геральдическим зверем — крылатым леопардом.

Спустившись со ступеней церкви, они начали осторожно продираться сквозь толпу. Чтобы не попасть под ноги портовых грузчиков или под колеса телег, неуклюже двигавшихся к морю и от моря, Робину и Коту приходилось вплотную прижиматься к стенам домов. Они оставались невидимыми для толпы, но это не защищало их от случайных пинков и толкотни. Один раз давка стала столь сильной, что их едва не впихнули в один из грязных портовых кабаков. Балансируя на пороге, Кот беспокойно принюхался. Изнутри несло пережаренной рыбой и кислым вином. Вдруг в открытую дверь вылетела бутылка и больно ударила Робина по голове. В ту же секунду из недр кабачка прогремел оглушительный бас: