Лефорт - [4]

В детские годы образованием Франсуа занимался домашний учитель, а затем до четырнадцатилетнего возраста он обучался в коллегиуме. После коллегиума отец отправил младшего сына в Марсель, где он должен был под руководством знакомого купца приобрести навыки ведения торговых дел.

Занятие торговлей оказалось Франсуа не по душе. Он мечтал о военной службе, а потому бежал от хозяина и в 1671 году поступил в роту гарнизона. Лефорт носил военный мундир несколько месяцев, пока не был вызван отцом в лоно семьи в Женеву. Здесь он по настоянию отца все-таки занялся торговлей. Однако роль сидельца в лавке Франсуа быстро опостылела. Его не покидала мечта о военном мундире, о подвигах на поле брани, ему мерещилась жизнь, насыщенная приключениями. То ему грезилось, что он захватывает в плен десяток неприятельских солдат, то спасает своего командира от неминуемой гибели, то своей дерзкой отвагой обращает в бегство неприятельских солдат.

Желание облачиться в военный мундир оказалось непреодолимым, и родители вынуждены были уступить притязаниям сына. В декабре 1673 года в Женеву прибыл сын герцога Курляндского Карл Яков, такой же страстный поклонник военной службы, как и Лефорт. При посредничестве принца Франсуа поступил на службу в находившийся в Голландии полк, которым командовал брат Карла, наследник курляндского престола принц Фридрих Казимир^{5}.

С 1674 года, то есть со времени отъезда Франсуа из Женевы, сведения о его дальнейшей судьбе мы заимствуем из писем, отправленных им отцу, матери и старшему брату Ами (Амадею). Первое письмо из Франкфурта было написано 9 июня 1674 года и адресовано отцу, который к тому времени уже тяжело болел, о чем Франсуа не знал. В этом письме Франсуа сообщал о тех трудностях, которые ему довелось преодолеть на пути в Голландию. Из Амстердама он намеревался отправиться в Гаагу, «чтобы там соединиться с его светлостью принцем Курляндским, под начальство которого я поступил. Он принял меня весьма ласково». В следующем письме, также адресованном отцу, речь шла уже о вступлении на службу в Курляндский полк.

Следующее письмо, датированное 8 ноября 1674 года, было адресовано брату Ами, так как отец Франсуа, Жак Лефорт, к тому времени уже скончался. Франсуа каялся в том, что своей непокорностью воле отца ускорил его кончину, и сознавался в том, что «вел в Женеве беспутную жизнь и оскорблял Бога не десять, не двадцать, но миллионы раз; я плачу, я стенаю о том, — писал он, — но знаю также, что он простит мне. Я обещал ему в моих молитвах вести впредь жизнь тихую и мирную».

Обещание вести тихую и мирную жизнь было навеяно кровопролитным сражением, состоявшимся при осаде крепости Граве союзными войсками (голландскими, испанскими и австрийскими). Во время этой осады, как сообщал Франсуа, «из нашего пехотного полка выбыло семьсот человек и более двадцати восьми офицеров». Другое столкновение с войсками французского короля Людовика XIV тоже дорого обошлось роте Курляндского принца. «Всего было восемьдесят человек, но вернулось только семь: принц, один поручик, один дворянин, я и трое солдат». При штурме крепости Лефорт был легко ранен в ногу. «Я уже думал, что сложу здесь голову, однако Бог спас меня», — писал он в Женеву. Овладение Граве, стоившее союзникам потери до девяти тысяч человек, отрезвляюще подействовало на представление Лефорта о военной службе, обнаружило всю ее опасность для жизни и сняло налет романтики, вскруживший голову юному Франсуа^{6}.

Во время осады Граве Лефорт и получил от своего соотечественника известие об опасной болезни отца. Он решил отправиться в Амстердам, чтобы разузнать обо всем подробнее.

«По взятии крепости Граве, — рассказывает Лефорт, — просил я его светлость дозволить мне съездить в Амстердам и там узнать что-нибудь. Его светлость согласился охотно, дал мне денег на дорогу и отправил в своей карете, запряженной шестью лошадьми». Приехав в Амстердам, Франсуа обнаружил письмо брата с известием о смерти отца, случившейся в ночь с 17 на 18 августа 1674 года. Это известие глубоко опечалило его. В письме брату он писал: «Я должен был бы иметь каменное сердце, если бы в виду моего положения не оплакивал потерю несравненно доброго отца. Нет в мире молодого человека, который был бы злополучнее меня. Да, любезный брат, это особенное несчастье, и если Бог не утешит меня, то я кончу здесь мои дни… Оплачем нашего беспримерно доброго отца; если мы никогда не имели причин проливать слез, то теперь должны проливать их… О, Господи! Что мне теперь делать? Куда обратиться? Я на чужбине, разлученный со всеми родными и с братом, моею единственною надеждою». За этими словами следовала просьба к брату: «Не оставьте меня в горе и несчастии; заступите мне место отца; я буду повиноваться всем вашим приказаниям».

В заключении письма Франсуа просил брата помочь наладить отношения с матерью, уговорить ее не отказываться от него: «Хотя я и был причиною ее больших огорчений, но будущим моим добрым поведением приготовлю ей сугубую радость»^{7}.

У натур, к которым принадлежал Лефорт, горестные переживания продолжались недолго. Он верил в свою счастливую судьбу и верил в радужные обещания своего покровителя пристроить его на доходное место собственного секретаря.